Жаркое лето – 2010

– Опасается. Поэтому и надо заранее взять это дело под действенный контроль, не дожидаясь, когда крестьяне самостоятельно начнут «партизанить». От бесконтрольной партизанщины – до кровавого русского бунта – всего-то один шажок. Государь всё знает, понимает и не желает повторения «пугачёвщины». Это называется – дальновидно держать руку на пульсе…

Тихонько заскрипели лестничные ступени.

– Мать моя женщина, – тихонько выдохнул Глеб. – Похоже, что я пропал. Причём, окончательно и бесповоротно…

Гарик обернулся, к их столику направлялась молоденькая девушка, облачённая в дорожное дворянское женское платье.

«И, ничего особенного!», – заявил плохо-воспитанный внутренний голос. – «Бесспорно, она очень миленькая – светленькая такая, улыбчивая, пикантные ямочки на румяных щёчках. Но – на мой взыскательный вкус – какая-то…излишне-громоздкая, плечи широковаты, а ноги коротковаты. Нос, опять же, длинноват.… А, вот, глаза у барышни – очень красивые, ничего не скажешь. Серые такие, задумчивые, внимательные, с лёгкой и таинственной поволокой…. Помнишь, братец, у бессмертного классика? «Вдруг, целый год проспав, объевшись цветками лотоса, я вернусь, всё же, в свой мир прежний? Где метели метут – целый год – без роздыха. Всё метут и метут – без бонусов на надежду…. Вернусь к той девчонке – с глазами серыми, словно вода – в знакомом роднике. Со словами – на удивленье – несмелыми, что родились – негаданно и нежданно – в этом тропическом далеке…». Но, в любом раскладе, наша небесная Алевтина Ивановна – краше на порядок! Тут даже и говорить не о чем…».

После завершения стандартной процедуры представления, Давыдов объявил:

– Милая Наталья Петровна! Мой троюродный братец – Глеб Петров – приглашает вас посетить его прекрасное поместье.

– Приглашаю – от всей души! – отчаянно покраснев, подтвердил Глеб. – Более того, почту за честь! Я очарован вашей неземной красотой и готов…

– Остановись, Глеб Сергеевич! – понимающе улыбнувшись, попросил Давыдов. – Ты ещё успеешь – наговорить мадмуазель Натали целую кучу изысканных и цветастых комплиментов. Подчёркиваю, безусловно-заслуженных комплиментов…. Итак, возвращаемся к нашим сегодняшним баранам. Я, Наталья Петровна, вынужден отъехать по срочным и неотложным делам. Война, как говорится, железной рукой управляет нами и всеми нашими поступками…. С собой вас взять не могу, не обессудьте. Оставить здесь – тем паче. А недели через две-три я обязательно заскочу в Петровку и доставлю вас в Шацк, вернее, в поместье вашего уважаемого батюшки. Согласны?

– Я всё понимаю, Денис Васильевич! – горячо заверила девушка, заинтересованно и чуть смущённо поглядывая на Глеба. – Надо – так надо. Не до девичьих капризов. Буду много гулять по округе, дышать свежим воздухом, займусь верховой ездой…. Глеб Сергеевич, а как в вашей Петровке обстоят дела с рыбной ловлей?

– Вы увлекаетесь рыбалкой? – просиял Глеб.

– Обожаю!

– И я тоже! К вашим услугам – отличный пруд, полный отборной рыбы. Отборный сазан, серебристый карась, линь, язь, даже запущены осетры и стерлядка…. Надеюсь, что вы разрешите мне – составить вам компанию?

– Конечно же, буду рада…

– Я чувствую, милая моя Натали, что скучать в Петровке вам не придётся, – со знанием дела подытожил Давыдов. – Тем более, если я правильно понял, у вас будет и надёжная подружка женского пола. Правильно я говорю, Игорь Николаевич?

– Бесспорно! Моя жена, Алевтина Ивановна, постарается скрасить мадмуазель Наталье – занимательными рассказами и увлекательными беседами – серые деревенские будни, – вежливо ответил Гарик, а про себя подумал: – «Какая ещё рыбалка и серые деревенские будни – в одно всем известное место? Пора озаботиться и возвращением в двадцать первый век. Как только на небе появится яркое солнышко, надо будет – в срочном порядке – выдвигаться к заветной пещере и ждать очередного «пробоя» во Времени. Натали Ларина? Ничего, за ней присмотрят – до возвращения Дениса Васильевича – Платон с Матрёной. Они ребята надёжные и серьёзные. Справятся без всяких проблем…».

Уже перед самым отъездом, когда Наташа – вместе с вещами и горничной-толстушкой – разместилась в карете, Давыдов, извинившись, отозвал Глеба в сторону, мол: – «Буквально на парочку слов! Надо пошептаться чуток, по-родственному…».

Гарик лишь кротко улыбнулся и понимающе кивнул головой, а, вот, его беспокойный внутренний голос принялся занудствовать: – «Родственнички, понимаешь! Беседуют о чём-то – очень вдумчиво и серьёзно, ручонками размахивают…. Какие там два слова? Уже минут семь-восемь базарят. Что это за секреты такие объявились? Ох, не к добру это, братец! Помяни моё слово…. А карета Лариных – избыточно шикарная и нарядная. Даже золочёные завитушки присутствуют на дверцах. Такую красоту жадные разбойники ни за что не пропустят. Это в том смысле, что, надеясь на богатую добычу, обязательно нападут. И наличие трёх вооружённых всадников их не смутит ни на секунду…».

Гарик и Глеб неторопливо рысили впереди элегантной ларинской кареты, в упряжь которой были – попарно – запряжены четыре длинноногие каурые лошадки. Седобородый Платон дисциплинированно замыкал походную колонну.

Впереди показался приметный – выше двух с половиной метров – придорожный гранитный валун, от которого – до подозрительной лесной лощины – оставалось проехать с полверсты. Гарик, останавливая лошадь, резко натянул поводья.