Се, творю

22
18
20
22
24
26
28
30

– Сейчас заканчиваю.

– Не торопись. Счет не идет на минуты. У меня на первую половину дня этот разговор запланирован как главное дело.

– Кошмар, – сказал сын и, вновь поворачиваясь к зеркалу, цапнул вспененную скулу бритвой. – Хочется спрятаться под ванную.

– Не поможет, – сказал Журанков и пошел в кухню. Вслед ему донеслось унылое и чуть невнятное от необходимости подставлять лезвию распяленную щеку:

– Да я понимаю…

Четверть часа спустя Журанков уже допивал свой повторный кофе, а сын, присев напротив, принялся строгать себе ветчину и тогда уж разрешил:

– Ну, говори.

– Сначала ты поговори. Хочу знать твои жизненные планы.

Вовка фыркнул.

– Ну, как… – поведал он потом. Сразу, видимо, понял, что отцу такого ответа маловато, и в качестве жеста доброй воли решил конкретизировать: – Вот еще повкушаю радостей дембеля… Знаешь, па, я вообще-то законтрактоваться хочу.

– Опаньки! А мама знает?

– Нет, конечно. Что я – псих? Сначала сделай – потом скажи женщине.

– Интересная мысль. А вот объясни мне… Ты чего к службе-то так прикипел?

– Да не то что прикипел. Не, па, я не фанат милитаризма. Если ты об этом. Я ж не шагистикой беспонтовой занимаюсь. Я оператор высокотехнологичных систем связи… Математика твоя очень пригождается, кстати, большое тебе сыновнее спасибо.

– Большое отцовское пожалста.

– Слыхал, какое внимание сейчас техническому уровню управления?

Журанков усмехнулся.

– Не слыхал, но догадываюсь.

– Ну, вот. А потом, знаешь…

Вовка умолк и принялся, глядя только на кончик ножа, сосредоточенно намазывать на бутерброд масло.