– Не знаю. Я хочу что-то почувствовать, – вдруг сказала она серьезно. – Я Ваньку знаю почти всю жизнь. Я ее чувствую как себя. – Юська постучала себе в грудь длиннющим малиновым ногтем. – Мне вот всегда ужасно нравился ее запах. Только не смейся! От нее всегда немного пахло самым первым жасмином, новорожденным, знаешь, когда цветку жасмина не больше часа. Такой вот естественный запах.
– Знаю, – согласился Виктор. – Воистину так.
– У меня когда-то были трудности с сексуальной идентификацией… ну чего ты хмыкаешь, пей свое пиво… и я была как-то сексуально дезориентирована после травматического романа с одним козлом вонючим. Ну, это неважно. Так я даже в нее влюбилась, в Ваньку. И даже пыталась ее домогаться.
– А она что? – напрягся он, сделал слишком большой глоток, закашлялся и стал стряхивать пивные капли со свитера.
Юська посмотрела на него и расхохоталась.
– Какие вы все пугливые, мальчики, – отметила довольно. – Такие смешные…
– У тебя тушь размазалась, – мстительно заявил Виктор.
– Ванька – всем ребятам пример! – подняла палец Юся. – Она, несмотря на всю свою гуманитарную утонченность, является железным конем революции и гетеросексуальна, как черт знает что…
– Хорошо, полетаем, – вдруг решил Виктор. – В твоем предложении что-то есть.
Но полетать удалось только через два дня: через МЧС-овских вертолетчиков Виктор нашел начальника авиаклуба, который тем не менее категорически отказался предоставить штурвал сомнительной, на его взгляд, барышне Юсе. И не сдался, несмотря на то, что она, не используя, к удивлению Виктора, ненормативной лексики, долго, прямо-таки в изысканных выражениях рассказывала ему о налете часов, особенностях механики и конструкции крыла своей «Ностальжи», а также демонстрировала подтверждающие ее пилотную квалификацию документы московского ДОСААФ.
– Я сам буду на штурвале, – наконец решил начальник с космополитичным именем Карл Иванович.
Юська выглядела несчастной и разочарованной. И вот тут не удержалась, произнесла-таки шепотом, один раз произнесла, свое любимое словечко на букву «б». Но подчинилась.
Виктор спрашивал себя, чего ему хочется больше – чтобы невозможная девица наконец отбыла в свою Москву или чтобы задержалась на время – она его совершенно измотала. За минувшие два дня на свежем воздухе они были не больше трех часов, если не считать нескольких киевских ресторанов. Юська сняла «квартиру посуточно» заблаговременно, еще в Москве, справившись в Интернете о существующих вариантах и созвонившись с арендодателем. В своей структурированной, годами отшлифованной обстоятельности она была похожа на Иванну. Ведь все-таки тоже была философом, к тому же преподавателем латыни. В съемной квартире они варили креветки, пили красное вино и совокуплялись во всех возможных и невозможных местах, включая балкон, коврик в прихожей и шкаф-купе. Идея секса в шкафу-купе пришла к Юське спонтанно, в тот момент, когда она в чем мать родила пела песни военных лет и взбивала яйца для омлета. Яичная субстанция была отставлена в сторону, газ под сковородкой выключен, и идея реализовалась немедленно.
Виктор Александрович чувствовал себя озадаченным. С одной стороны, он был рад и горд, конечно, что пока еще способен хотя бы частично соответствовать столь удивительному темпераменту, с другой стороны, у него никуда не исчезло, а даже закрепилось ненавистное чувство вины, с третьей стороны, он чувствовал полную несостоятельность в том, что касалось плана действий по спасению Иванны, на что так рассчитывала Юська. Она верила в него. Было время, и Иванна верила в него. Было время, он и сам верил в себя. Только это было уже давно.
Чернигов находился так близко к Киеву, что режим полета Карл Иванович охарактеризовал словами «взлет-посадка». То есть не успел набрать высоту – а надо уже заходить на взлетно-посадочную полосу. Но у Юськи имелась идея нарезать круги над той местностью, которая еще несколько дней назад была городом, и она попросила Карла Ивановича рассчитывать не меньше чем на два часа полета.
– Что ты хочешь там увидеть? – не понимал Виктор.
Прошло не так много времени с начала полета, как Юська вдруг заорала, глядя в иллюминатор:
– А ты говорил! О, е-мое!
Виктор посмотрел вниз. И увидел бесконечное множество разноцветных кусочков – как будто кто-то настриг ножницами на неровные квадратики пачку цветной бумаги. Он и сам так поступал в детстве – делал из цветной бумаги самодельные конфетти.
– Там палатки, – попала Юся. – Ого, ничего себе, сколько!
ebooksa