– Я тоже девочка, – Витка поправила на сыне футболку, – и поэтому считаю, что, по сути, она права.
– На следующий день после Чернигова я не выдержал. И отдал приказ: найти и уничтожить. – Зоран стоял, прислонившись спиной к высокому стеллажу с книгами, и уже минуту тер пальцем переносицу. Всегда так делал, когда чувствовал себя неуютно. И злился из-за этого. – Но вы, – он подчеркнул местоимение «вы», – успели раньше.
Женщина в длинном терракотовом платье сняла со спинки кресла оранжевый шарф из тонкой шерсти и набросила его себе на плечи. У нее были густые седые волосы, и перламутровая заколка не давала им рассыпаться по спине.
– Хотелось бы приписать себе победу в оперативно-розыскных мероприятиях, – усмехнулась она, – но не комплексуйте. В данном случае мы тут ни при чем. В отличие от вас, я такого приказа не отдавала.
– Потому что Ираклий – сын Эккерта, и у вас есть корпоративные соображения?
– Побойтесь Бога, – сухо сказала женщина. – Потому что наш список его клиентов неполон. Нам нужно было еще немного времени. Но что уж теперь говорить… Это сделали те, кто в свое время не пожалел порядка одиннадцати миллиардов за работы по переконфигурации Восточной Европы. Вот их-то в моем списке как раз и не хватает. Но скоро они там окажутся, я могу пообещать всем пострадавшим.
Прошло несколько суток с тех пор, как я, проснувшись утром, понял, что уже не чувствую такого отчаяния, как, к примеру, вчера. Просыпаясь, я уже
– Мы знали, что вы появитесь, – сказала женщина. – И думаю, что у вас есть вопросы. Буду рада, если смогу ответить. Наша война закончилась, я так понимаю. Чернигов снял наши исторические противоречия – прямо-таки в гегелевском смысле. Точно так, как происходит снятие тезиса и контртезиса в ходе логического диспута.
В то утро, когда я смирился с реальностью, какой бы странной она ни была, ко мне в комнату без стука вошел Зоран, чем ужасно меня удивил.
– Карла ушла в отставку, – без предисловий сообщил он, сел в кресло, почти лег, и вытянул ноги. – И я получил подтверждение, что это означает для меня расширение степеней свобод на некоторое время. Если не навсегда.
«Он имеет в виду Карлу дель Понте, – понял я. – Прокурора Гаагского трибунала. Которую в Сербии называют Гестапо».
– Я бы хотел начать инсталляцию проекта «Столицы империй», Алекс. А то я так и Санду с ума сведу, и вас заодно. И сам свихнусь.
В практическом смысле это означало начало моей работы, про которую я пока почти ничего не понимал.
– Мы едем в Вену. – Зоран положил ногу на ногу и привычно закинул руки за голову. – Там мы на первое время должны занять теневой офис банка «Майрхоффен-кредит» и уже начинать строить сеть. Но сначала у нас будет одна встреча. Я только что получил удивительное приглашение и не собираюсь отказываться.
– В Вене? – Я наконец окончательно проснулся и решил, что невежливо так просто лежать и молчать.
– Это даже не ирония судьбы, – сказал Зоран. – Это ее неприкрытый цинизм. Как будто на Земле больше нет мест, где можно расквартировать головную структуру эккертовской Вертикали и, как я понимаю, ее архив.
– В Вене? – повторил я, как дятел.
– В Вене, – добродушно кивнул мой шеф. – В сладком городе моего детства. В Венском университете.
Чтобы попасть в небольшое поместье под Веной, мы проехали три кольца охраны.
– И правильно, – мрачно одобрил Зоран. – Жизнь всему научит.