Гримуар

Йошка расширенными от удивления глазами смотрел на этого почти живого мертвеца.

— Пан Игнат, вы вольны в своих поступках? — спросил королевский следователь.

Бургомистр отрицательно покачал головой.

Пан Платон быстро оделся, встал напротив пана Игната и стал пристально смотреть ему в глаза. Вена на лбу у мастера вздулась, глаза засверкали, а все тело под мантией напряглось в невидимой борьбе с черными силами зла.

Неожиданно бургомистр сильно вздрогнул и тотчас обмяк. Он стал порывисто тереть глаза, после чего с удивлением уставился на стоявших перед ним королевских следователей.

— А где же отец Антоний? — слабым голосом спросил бургомистр.

— Его здесь нет, — мягко ответил Платон, беря бургомистра под руку и направляясь вон из постоялого двора. — Пойдемте, пан Игнат, вам надо принять лекарство.

Йошка проследовал за учителем и бургомистром, постоянно оглядываясь кругом и следя, нет ли поблизости затаившихся врагов. Однако улица, на которую вышли мастер и поддерживаемый им под руку бургомистр, была пустынна.

— Как вы себя чувствуете? — озабоченно спросил пана Игната Платон.

— Плохо. Будто какая-то слабость на меня накатила, — пожаловался, вяло улыбаясь, словно бы извиняясь, бургомистр. ― А что случилось?

— Ничего особенного, пан Игнат. Вас просто околдовали и заставили пойти на неблаговидный поступок, то есть на воровство, но так, чтобы мы вас сумели схватить и устроить над вами расправу.

— Учитель, а зачем это было нужно? — спросил шедший рядом Йошка.

— Как зачем? Враг коварен, сын мой, и он желает, чтобы мы не доверяли друг другу. Наш неокрепший союз Преторианцев опасен для Зла, — пояснил пан Платон. — Поэтому Враг делает все, чтобы нас поссорить. Просто удивительно, что он думает, будто я не смог бы в темноте различить, околдован ли человек или же нет! — От возмущения мастер даже фыркнул. — Сейчас мы дойдем до лачуги нашей прекрасной травницы Катаринки, которая вылечит вас, пан Игнат. А пока мы идем, расскажите нам, что же с вами произошло.

Преторианцы пересекли площадь и обогнули фонтан, когда пан Игнат окончательно пришел в себя, чтобы собраться с мыслями и объясниться:

— После того как мы расстались в трактире пана Паливеца, я отправился домой. Когда я проходил мимо ратуши, меня внезапно обуяло желание зайти внутрь. Я отпер дверь и вошел. Буквально через пару минут, как только я зажег свечу, в ратушу вошел отец Антоний. Он сказал, что весьма сожалеет о случившемся и раскаивается в своих неблаговидных поступках. У него, дескать, и в мыслях не было стать вором. Просто сан священнослужителя накладывает на отца Антония обязанности бороться всеми способами с еретиками и злыми колдунами. Поэтому он просит у нас извинения. Я сказал приходскому священнику, что было бы хорошо, если бы он извинился перед всеми Преторианцами, когда мы будем в сборе. Он согласился со мной и сказал, что им найдена улика. Новая улика против некоего человека, который собирается ограбить вас, пан Платон, и украсть у нас некий Желудь Жизни. Я забеспокоился и попросил отца Антония показать мне эту самую улику. Он с радостью согласился и достал из кармана что-то такое блестящее. Отец Антоний поднес это к пламени свечи и приказал мне смотреть на него. Дальше я ничего не помню.

Бургомистр затряс головой.

— Полноте так беспокоиться, — мягко сказал ему мастер. — Эка невидаль, околдовали. Вот, например, моего помощника Йозефа наша ведьмочка-травница околдовала безо всяких блестящих предметов.

Юноша подпрыгнул от неожиданности.

— Впрочем, нет, пара блестящих прекрасных глаз в этом колдовстве все же участвовала, — со смехом заметил пан Игнат.

Так в неожиданном веселье дошли Преторианцы до лачуги травницы, располагавшейся на краю полянки. Оказалось, что Катаринка еще не спала. Она варила очередной травяной настой, когда гости вошли в лачугу.