Мысль дракончика была, как всегда, лишена каких-либо интонаций, однако звучала как извинение. Но Лайам извинений не принял.
— Да, черт подери, этого ты больше делать не будешь, маленький негодяй! И знаешь почему? Потому что иначе я брошу тебя здесь одного, и ты подохнешь с голоду — ясно?
Выкрикнув это, Лайам разом почувствовал себя лучше, и хотя он предпочел бы, чтобы недвижный, как камень, дракончик как-нибудь отреагировал на его вспышку, в целом все было понятно и так. Последние остатки его гнева окончательно улетучились.
— Что, этот свет все время так и горит? — спросил Лайам после непродолжительного молчания.
«Мне важно было посмотреть твоими глазами. Теперь я знаю, что это — тот менестрель».
Вот оно что! Дракончик гнет свою линию. Что ж, Лайам ему не уступит!
— Значит, этот свет и вправду не гаснет? Интересно, откуда он льется? — и Лайам демонстративно огляделся вокруг.
«Я расскажу тебе о доме, когда ты будешь жить здесь. Когда ты выполнишь все условия сделки и станешь моим хозяином».
— И ты уберешься из моей головы, и научишь меня множеству вещей, о которых я даже и не мечтал, и все будет прекрасно, — устало произнес Лайам. — Давай не будем заводить эту песню сначала.
«Тебе не следует никуда ездить сегодня. Уже слишком поздно. Тебе нужно выспаться. У тебя много дел».
— Это не мой дом.
«Да, но сейчас это неважно. Тебе нужно прилечь».
Внезапно Лайам пришел в себя. Холод перестал терзать его тело, онемевшие пальцы и уши отогрелись, и Лайам почувствовал себя даже более бодрым, чем в театре — пару часов назад.
— Я останусь здесь, но сперва…
Он стремительно вышел из комнаты и направился к кухне. Дом вызывал странное чувство: он не казался пустым. Лайаму почудилось, что дом — живой и сейчас застыл в ожидании. Чего? Лайам прогнал эту мысль, вызвав вместо нее в сознании образ кувшина, чуть запотевшего и наполненного красным вином… Несколько мгновений Лайам старался не смотреть на кувшин, но долго не выдержал и сунул в него палец — оказалось, что там и вправду вино. И превосходное — судя по каплям, которые он слизнул с пальца. Покачав головой, Лайам вытеснил из сознания образ вина и вообразил кусок сырого мяса. От усилий он даже зажмурился, чувствуя себя несколько по-дурацки.
Прихватив деревянную тарелку с мясом (тарелку ему предусмотрительно предоставила печь) и волшебный кувшин, Лайам вернулся в кабинет. Он поставил тарелку перед Фануилом, а сам уселся на полу, скрестив ноги.
— Давай ешь. Мне нужно, чтобы ты прояснил кое-какие подробности, и потому тебе понадобятся все твои силы.
Лайам решил, что отныне будет с Фануилом суров, но его решимости хватило всего лишь на две фразы. А так как они уже были произнесены, то голос Лайама вновь обрел теплоту.
— Тебе, наверное, здесь одиноко? Скажи, как ты чувствуешь себя вообще?
Ответная мысль пришла почти что мгновенно.
ebooksa