Симай внимательно посмотрел на Андрея.
— Ты вроде говорил, что твоя работа — имать разных воров и душегубцев. Так?
— Имать… А, ловить! Ну да, в том числе.
— А когда ты подозреваешь кого-то в воровстве или душегубстве, что делаешь?
— Э… ищу доказательства. Факты, улики. Причем такие, которые трудно опровергнуть. А то и вовсе невозможно.
— Верно. Вот и здесь то же самое. Будем искать доказательства. Которые невозможно опровергнуть.
— И как же мы их добудем? — поинтересовался Сыскарь. — Брызнем святой водой и посмотрим, что получится? Или вытащим французишку на солнце? Кажется, от солнца они дохнут. Помрёт — значит, вампир. Не помрёт — извинимся. Ошибочка, мол, вышла. Быват.
— Смешно, — кивнул Симай. — К слову, это хороший способ, если острога не боишься, уверен в своей правоте, как в том, что бог свят, и есть свидетели. Я так делал. И ни разу не ошибся.
— ?
— Не забывай, что и я сам наполовину вроде как вампир, хоть и не пью человеческую кровь. Но зато чую эту нечисть сразу и безошибочно.
— Рыбак рыбака видит издалека, — вспомнил подходящую, как ему показалось, пословицу Сыскарь.
— Ты ещё скажи, что яблоко от яблони недалеко падает, — буркнул цыган. — И почему все такие одинаковые? Как только человек узнаёт, что перед ним «сделанный мертвецом», так сразу пытается в нём мертвеца-вурдалака разглядеть. Это всё равно что в собаке, к примеру, искать волка.
— Ну да. А ты ещё скажи, что в собаке нет ничего волчьего.
— Есть. Поэтому собака и чует волка издалека. Но сама волком никогда не станет. Мало этого. Собака ненавидит волка всем своим существом. Знаешь почему?
— Знаю. Потому что она сама частично волк. Тут что-то вроде противоречия неразрешимого выходит. С одной стороны, служба человеку для собаки — естественное состояние и высшее наслаждение. Но где-то на самом донышке собачьей души живет память о том, что когда-то она была волком. Даже не память — тень памяти. Но тень эта неистребима.
— Тень памяти, — повторил Симай. — Хорошо сказал, красиво. Теперь понимаешь, отчего я ненавижу всех этих вакодлаков, упырей, вурдалаков, варколаков и прочих вампиров и не люблю, когда мне напоминают о моём с ними родстве?
— Понимаю, — сказал Сыскарь. — Извини, если задел твои чувства. Честно.
— Ладно, проехали.
— Как, как ты сказал?! — изумился Сыскарь.
— Проехали. В том разумении, что не будем к этому больше возвращаться. Выражение такое. А что?