— И думать не смей, — Наташа сделала вид, что обиделась. — Если тебе ночью что-то придет в голову, толкай меня и говори сразу, а то опять уснешь и забудешь.
— Обязательно, — Беркович чмокнул жену в щеку, почувствовал, как Наташа потянулась к нему и, крепко обняв, принялся целовать в нос, глаза, губы… Другой мир, другая жизнь, другие слова, мысли, образы, желания…
Ночь семейного счастья.
На похоронах Альтермана народа было немного. Беркович стоял в стороне, форму не надел и выглядел случайным посетителем кладбища, заинтересовавшимся случайными похоронами случайного человека. Рина выглядела спокойной, но круги под глазами и неестественная бледность говорили, чего ей видимое спокойствие стоило. Она несколько раз обвела взглядом присутствовавших, и по Берковичу ее взгляд скользнул тоже, но она, видимо, искала человека в форме и не признала в молодом мужчине в рубашке «поло» того, кто задавал ей вчера вопросы и обещал прийти на похороны.
Рину поддерживали Лея и Мария, которые сами нуждались в поддержке, обе еле стояли на ногах от усталости. Мужчины, составлявшие миньян[5], были, скорее всего, соседями, а не родственниками. Родственников у семьи Альтерман в Израиле не было. Одного из мужчин, склонивших головы в молитве, Беркович узнал — сосед с первого этажа, он вчера утром был дома, возился у себя в садике и уверенно утверждал, что с восьми до без четверти десять, когда подъехала патрульная машина, никто из дома не выходил и не входил — никто из чужих, конечно, а так бегали дети, толстая Шуля с четвертого этажа дважды выходила в магазин и возвращалась с полными пакетами.
Тело, завернутое в саван, опустили в могилу, и Рина с Леей бросили по горсти земли. Могильщики взялись за лопаты. Беркович еще раз обвел взглядом присутствовавших — если среди них был убийца, то распознать его не удалось. Да и никогда не удавалось, хотя дважды в практике старшего инспектора были случаи, когда убийца являлся на похороны жертвы.
Выйдя за ограду кладбища, он дождался появления женщин — хотел предложить довезти их до дома, но они сели в серебристую «Мазду», за рулем которой был сосед с первого этажа. Он, видимо, их и привез — Беркович явился на церемонию, когда она уже началась, не хотел, чтобы на него обратили внимание.
— Борис! — услышал он знакомый голос. Из своего красного «Рено» махал Рон. Он-то чего искал на похоронах? Свою работу эксперт выполнил, его сотрудники сделали все анализы и исследования с необычной для них скоростью — Хана очень заинтересовало это убийство.
— Я на машине, — сказал Беркович, подойдя и пожав Рону руку. — Почему я тебя не видел на кладбище?
— Издалека смотрел, — коротко отозвался Хан.
— Появились идеи? — заинтересованно спросил Беркович.
— Нет, — покачал головой эксперт. — Я думал, здесь посмотрю на этих людей, на вдову — и что-то придет в голову.
— Ничего?
— Глупая идея, — Хан помолчал. — Может, Натан нашел этот камень? Странная штука, согласись, ты бы тоже заинтересовался, найдя такое на улице. Принес, никому не показывал, утром хотел рассмотреть лучше…
— И случайно ударил себя по шее? — насмешливо спросил Беркович.
— Нет, конечно, — сердито сказал Хан.
— Ясно, — вздохнул Беркович. — Ты на работу? Поезжай, я за тобой.
Он оглянулся. «Мазда» умчалась, на кладбище не осталось никого, кроме могильщиков, собравшихся под навесом, где недавно раввин читал кадиш[6] по усопшему. «Господь Бог наш, Бог единый…»
«Богу все известно, — подумал Беркович, — но это единственный свидетель, который никогда не даст показаний».
На третий день после убийства Беркович знал о семье Альтерман больше, чем кто-либо другой в Израиле, и, скорее всего, во всем мире. В расследовании он не продвинулся ни на шаг. Комиссар Хутиэли, у которого Беркович проходил стажировку после офицерских курсов, большой любитель давать советы (правда, Беркович сам попросил его оценить ситуацию), сказал после долгого раздумья:
ebooksa