Губошлеп присел на нары.
— О чем мечтать-то?
— Да ты, помнится, говорил, что у тебя дружки цеховики? И камешки по настоящей цене покупают… Камешек загнать сможешь?
— Смогу, конечно… А что? Вы, никак, тут кимберлитовую трубку раскопали?..
Гиря раскрыл ладонь. В тусклом свете камень выглядел невзрачной стекляшкой. Губошлеп облизал вмиг пересохшие губы. Осторожно взял его, подошел к окну, провел по стеклу, прислушиваясь к специфическому скрипу.
— Откуда это?! Ему же в музее место… Если и не в музее, то такой камень по карману только жене Рокфеллера…
— Ты шибко-то не интересуйся. Нам его продать надо.
— Ладно. Тридцать процентов мне…
— Ишь, распарило щенка…
— Как хотите… Только, если вы попытаетесь его своим скупщикам загнать, наверняка три четверти цены потеряет. Вот и прикиньте, много ли я прошу?..
— Ладно, пойдет, — с неожиданной легкостью согласился Гиря.
Но блеск в глазах Губошлепа вдруг померк. Возвращая камень, он вздохнул:
— Только, ребята, вам придется восемь лет подождать… А может, и меньше. За хорошее поведение мне должны скинуть годика три…
— Это у кого хорошее поведение?.. — двусмысленно ухмыльнулся Гиря. — Мы, милый, ждать не можем. Понимаешь? Ну, никак невозможно подождать!
Бес, сидящий в Губошлепе снова выскочил не вовремя и не к месту:
— Ладно, давай камень, пойду вертухаям за мешок жратвы загоню…
И тут Губошлеп почувствовал, как что-то колючее уперлось под лопатку. Губы у него мгновенно отвисли, непослушный язык вывалился изо рта. Он попытался что-то сказать, но только протянул:
— А… нь-я…
Крыня ласково промурлыкал над ухом:
— Чегой-то он сильно смешливый, все шутит и шутит…