— Ладно, Бог даст, все обойдется… — милиционер пошел к двери, взявшись за ручку, обернулся: — Вы отдыхайте, а я в больницу загляну. Если что — сообщу…
Он ушел. Павел присел к столу, решив подождать часок. По своему опыту знал, какие иногда шуточки откалывает сотрясение мозга. Студенты угомонились. Подошла Вилена, брезгливо бросила на стол обрез, поставила рядом патрон:
— Павел Яковлевич, почему вы покрываете этих подонков? Посмотрите патрон, там же пуля. Верная смерть метров с двадцати…
Он взял патрон, с минуту разглядывал дырявое рыло "жакана". Медленным, усталым движением положил патрон в карман, тихо сказал:
— Ложись спать, не мы выдумали, что утро вечера мудренее…
У нее вдруг задрожали губы, она всхлипнула, и прерывающимся голосом заговорила:
— Это все из-за меня… Ну зачем, зачем я его ударила?! Я даже не сообразила, что их так много… Все они покажут, что обрез у вас был, и все — тюрьма… Я писать вам буду… Я к вам приезжать буду, передачи привозить…
Не на шутку перепугавшись, Павел взял ее за плечи, встряхнул, глянул в мокрое от слез лицо. Руки ее безвольно повисли вдоль тела. Кто бы подумал, что это независимая таежная амазонка.
— Ты что, Вилена? Кто меня посадит?
— Павел Яковлевич! Мой дед семнадцать лет ни за что отсидел. Отец за правду… За справедливость, чуть в тюрьму не угодил… А вы двух человек изувечили… Обрез милиционеру сразу не отдали… И как я не сообразила? Надо было самой отдать…
Павел подтолкнул ее к двери, строго приказал:
— Сейчас же иди спать. Черт знает что… Развела тут слезы…
Она покорно шагнула к двери, но обернулась, шмыгнула носом, сказала, уже спокойнее:
— Отдайте обрез, пока не поздно…
Студенты ушли на работу, когда Павел, сидя в одиночестве в деревенской столовой, наворачивал тройную порцию картошки с котлетами. Он здраво рассудил, что если начальство вычеркивает из его жизни целый месяц, так хоть поесть на халяву. А потому заходил в столовую после студентов, и повариха, сердобольно вздыхая, отваливала ему от души. Благо, еда была за счет совхоза. В столовую вошел Михаил Северьяныч, степенно, по-деревенски, поздоровался.
Повариха высунулась из окна раздачи, спросила:
— Северьяныч, тебе положить котлеток? Тут еще полно осталось…
— Спасибо, Маняша, но жена у меня готовит так же вкусно, как и ты… — поглядев на Павла, сказал: — Вы кушайте, не торопитесь.
Павел спросил:
— Ну как, жив пострадавший?