— Да погоди ты! Крыня тебя так просто не отпустит. У него автомат…
— Ну, мы еще поглядим…
— Чего глядеть-то? Он только момента ждет, чтобы на заточку тебя насадить. Я его всяко уговаривал. А он все свое: нечего, мол, еще и с Хмырем делиться. Тайга просторная, а кости молчат…
Хмырь задумался, медленными движениями собирая сучья в охапку, наконец, проговорил раздумчиво:
— Тайга-то просторная, но кости говорить умеют, для того, кто понимает… Вот и не надо их на виду оставлять.
Положив в костер закатанного в глину глухаря, Хмырь вывалил из своего мешка кучу всяких корешков, луковичек и принялся их старательно чистить. Гиря сидел рядом и, покуривая последнюю сигарету, наблюдал за ним. Крыня с Губошлепом грызли последние сухари.
Хмырь бросил на них взгляд исподлобья, сказал:
— Чего сухомятину жрете? Подождите немного, сейчас хорошая еда будет. Вот, и корешки…
Крыня огрызнулся:
— Сам лопай свою траву. Не хватало еще загнуться от какой-нибудь отравы. Я в детстве в пионерском лагере был, так из нашего отряда один пацан выдернул корешок на берегу речки и съел. Только и успел сказать: — сла-адкий… Упал и тут же умер.
— То был вех… — проговорил Хмырь, окидывая Крыню долгим взглядом. — В некоторых местах он яд набирает, а в других не набирает, и на вкус неплох…
Выкатив из костра глухаря, Хмырь разбил глиняную скорлупу. Губошлеп шумно потянул носом воздух, и, бросив сухарь, подполз поближе. Отпихнув его, Крыня запустил пальцы в дымящееся мясо и выломал целый бок с толстыми шматами темного мяса. Гиря отшвырнул окурок и тоже придвинулся. Хмырь задержал руку Гири, протянутую к мясу:
— Подбери бычок и брось в костер. Что, учить тебя, как сосунка? Кострище безлико, а по бычку знающий человек много чего понять сможет…
Проглотив злость, Гиря полез в траву.
Хмырь, отвернув ногу, вгрызался в сочную мякоть, бросал в рот корешки, луковички, какие-то стебельки, смачно хрустел. Гиря тоже потянулся к корешкам.
Яростно заматерившись, Крыня вывалил содержимое своего рта на ладонь:
— Проклятый хомут и так все зубы вышиб, а тут еще и дробь…
— Ты жри, да посматривай… — обронил Хмырь.
Пока ужинали, стемнело. Хмырь развалился на заранее приготовленной подстилке из пихтовых лап. В костре тихо тлели два бревна, положенные крестом. Тихонько матерясь, остальные копошились в темноте, на ощупь, обламывая ветки.
— Ты, Хмырь, о себе только думаешь… — захныкал из темноты Губошлеп.
ebooksa