Хавелок сделал шаг вперед, не сводя глаз с Веллингтона. Лицо его ничего не выражало.
— Что ж, — начал Веллингтон, — сложилась действительно крайне затруднительная ситуация. Однако я все равно сказал бы, что вечер был замечательным. Отличное вино. Фантастическое угощение. Впечатляющая демонстрация достижений науки. Это вдохновляет, честное слово. Так что, если вы не возражаете...
Затем Веллингтон, не обращая внимания на щелканье взводимых курков, вернулся к столу, выдвинул свой стул и сел.
— Букс, — сказала Элиза, переводя взгляд и свои пистолеты с одного неприятеля на другого, — какого черта вы делаете?
— Мисс Браун, — бросил он через плечо. — Я достаточно образован, чтобы адекватно оценивать опасность, а в данный момент мы с вами — как сказал бы рабочий класс — просто
Пирсон оставался стоять в дверях, переводя взгляд с Хавелока на одинокого мужчину за столом, а затем снова на спину своего хозяина. Но тут Веллингтон нетерпеливо кивнул в его сторону, и этого было достаточно, чтобы дворецкий тут же оказался рядом с ним.
— Кофе и десерт, сэр?
—Да, — ответил Веллингтон, поправляя манжеты своего смокинга. — Это было бы просто замечательно.
Глава 26,
—Должна сказать, — Элиза прислонилась спиной к влажной стене и оглядела свою крошечную камеру, — что поместье отлично оборудовано.
Веллингтон в соседней камере опустился на корточки, положив руки на колени, и вопросительно выгнул бровь.
— Это совершенно не то место, где я собирался закончить сегодняшний вечер.
— Надеюсь, что нет. — Она дрожала, горько сожалея о том, что тюремщики посчитали нужным раздеть ее до нижнего белья. — Лично я предпочла бы в конце немного секса и сигару. — О том, что она чувствовала себя ужасно уязвимой без своих спрятанных под одеждой ножей и пистолетов, можно было даже не говорить.
Веллингтон поднялся, снял пиджак и просунул его через прутья решетки. Элиза уставилась на него, но он решительно тряхнул рукой — возможно, это было следствием той роли, которую он так легко на себя взял. Поэтому она приняла его дар. Пиджак почти не спасал от холода подземной тюрьмы, но жест она оценила. По крайней мере, Веллингтон будет чувствовать, что сделал все возможное, чтобы галантно защитить свою напарницу в полевых условиях операции.
Внезапно ее пронзило острое тоскливое чувство: было бы лучше согреваться, прижимаясь друг к другу. Она бы почувствовала себя намного уютнее в его объятиях, чем в его вечернем наряде. Элиза уселась рядом с Веллингтоном, в каких-то нескольких дюймах от него, чтобы можно было перешептываться через решетку, не разглашая свои мысли и чувства тем, кто мог их подслушивать.
Позади их камер находилась довольно пугающая комната; она была открыта так, что была видна из всех находящихся в подвале камер. Элиза заметила развешенные на стене орудия пыток. Длинный узкий стол как раз такой длины, чтобы на нем помещалось распростертое человеческое тело, был виден полностью — это могло быть простым совпадением, а могло быть устроено специально, чтобы у всех узников общества была возможность видеть, что на нем происходит. Очевидно, Хавелок полагал, что на таких допросах должны присутствовать зрители, будь то другие заключенные или его собственные люди, на что также указывало присутствие перед запертыми дверями их камер двух крепких вооруженных слуг. В поместье Хавелока имелась настоящая средневековая камера пыток, и, судя по подозрительным отметинам рядом с большим крюком на стене, хозяин дома регулярно здесь практиковался.
—Да, положение наше плачевное, — тяжело вздохнула Элиза, нарушая молчание. — Но я бывала в переделках и похуже. Как-то нас с Гарри заперли в подвале у герцога...
— В данный момент, — прервал ее Веллингтон, — мне бы не хотелось, чтобы вы меня развлекали рассказами о ваших похождениях с отважным Гаррисоном Торном.
— Правда? А чем бы вы предпочли заниматься, Веллингтон? Потому что обыскали они меня довольно тщательно, так что вариант с открытием замка не рассматривается. Если у вас на уме есть какие-либо еще развлечения, то, думаю, мы могли бы попробовать как-то подстроиться под эту решетку...