— Ради бога, Дивейн, оглянитесь! — крикнул Веллингтон, чувствуя, что ноги его начинают дрожать. Уголком глаза он заметил, как сам по себе покатился чайный поднос. — Давление в главном бойлере в любой момент может стать критическим, и тогда фундамент поместья рухнет. Возможно, в этот мелодраматический момент вы все-таки перенесете свою месть на улицу?
Сквозь дребезжание столового серебра и шум падающих обломков стен Веллингтон сумел услышать, как Дивейн взвел курок своего пистолета.
— Сойдет и здесь, хотя я мог бы позабавиться с вашей «застенчивой невестой» на лужайке перед домом. Она ведь у вас колониалка, так что, вероятно, любит всякие развлечения на свежем воздухе.
— Прекратите, Дивейн! Общество Феникса умирает! Все будет...
— Все будет кончено, — перебил его лорд, — через выстрел или два.
Веллингтон крепко зажмурил глаза. Он не станет винить Элизу за то, что она вытащила его из архива. Она была права. Она была права все это время. Веллингтон не будет ни о чем сожалеть. Это было потрясающее, славное время.
«Спасибо, Элиза. Простите меня».
Выстрел грянул резко и громко, и он вздрогнул, быстро выдохнув из себя воздух. Веллингтон ждал боли, холодка текущей по коже крови, падения на пол, ощущения беспомощного отчаяния, которое охватит его при виде того, как лорд Дивейн тащит Элизу из дома, чтобы удовлетворить свои развратные прихоти.
Но ничего этого не последовало.
Открыв один глаз, Веллингтон увидел, что Дивейн по-прежнему стоит перед ним, вытянув руку и сжимая в ней пистолет. Открыв второй глаз, он заметил крошечную капельку крови, сорвавшуюся с губ Дивейна. Оружие выпало из его пальцев, но сам Дивейн был еще жив. Веллингтон видел на его лице обреченное понимание. Дивейн знал, что его подстрелили, но кто это мог сделать? Он обернулся к соседнему коридору, из которого прозвучал выстрел.
Рука Оливии Дивейн даже не дрогнула. Она твердо держала заряженный пистолет, который был готов выстрелить снова, но медлила. Не говоря ни слова, она подошла ближе.
—Дорогая, — журчащим голосом произнес он, протягивая к ней здоровую руку. — Подойди ко мне. Прощальный поцелуй в память о нашей люб...
Второй выстрел отбросил его на одно из пробивших пол колес, и он с глухим стуком упал. «Месть состоялась», — подумал Веллингтон, когда Оливия выпустила в него еще три пули, несмотря на то, что он, скорее всего, уже и так был мертв.
— Пойдемте, леди Дивейн! — крикнул Веллингтон, снова поправляя тело Элизы у себя на плече, когда по зданию прокатилась последняя дрожь, похожая на судороги умирающего.
— Вы не понимаете. — Оливия была свободна, но взгляд ее был пуст. — У меня осталась еще одна пуля. — Она опять взвела курок. — И я должна ее использовать.
У него не было возможности что-то возразить ей, когда она вставила дуло пистолета себе в рот. Ее размозженный затылок окрасил картину позади нее большим темно-красным пятном с вкраплениями волос, костей и мозга. Это полотно было оригиналом в стиле реализма. Веллингтон про себя отметил иронию произошедшего.
Боль в ноге вела его вперед, не давала расслабиться и потерять бдительность; он со стоном двигался к выходу из особняка Хавелока, который сейчас накренился уже на десять градусов влево. Ноги его спотыкались о вывороченные из стен камни, но он продолжал идти, несмотря на тяжесть тела Элизы, лежавшего у него на плечах и шее, которое на каждом шагу грозило свалить его на землю. Он не остановился, миновав выход из здания. Он не остановился, когда услышал, как позади него вся конструкция из кирпича, камня и дерева заскрипела, застонала и рухнула. Он не остановился, когда ноги его стали зарываться в гравий на подъездной аллее. Даже когда его собственные вскрики и тихий хруст камней под ногами потонули в оглушительном взрыве, Веллингтон Букс продолжал двигаться вперед.
Наконец он свалился в канаву рядом с аллеей. Трава здесь была густой и мягкой, и это смягчило падение Элизы. Пытаясь отдышаться, Веллингтон взглянул туда, где стоял особняк, и с ужасом и болезненным восхищением увидел, как земля разверзлась и поглотила поместье Хавелока вместе со всеми следами Общества Феникса.
Если бы ноги и руки Софии не были связаны, она бы обязательно ударила себя за то, что оказалась такой чертовски сентиментальной — причем не один раз, а целых два.
В первый раз это было вскоре после того, как она поздравила себя с тем, что ей так легко удалось похитить чертежи из лаборатории Хавелока. Она уже собиралась неторопливо уйти, как вдруг внезапный взрыв сбил ее с ног. Весь мир вокруг нее накренился, но через лизавшие дверной проем языки пламени София сумела разглядеть, что в комнате номер три произошла катастрофа — полный выход из строя реактора.