Беглая книга

Остаток пути мы проделали молча, я перешла улицу возле старой церкви у метро, а Рыжик, церемонно попрощавшись, остался у театра на Таганке. Я была рада, что едва подошла к переходу, зажегся зеленый свет: обычно здесь приходится долго-долго ждать, пока проедут все машины, и светофор наконец-то переключится на зеленый. Оказавшись на нужной мне стороне улицы, я оглянулась, чтобы еще раз взглянуть на Рыжика. Зачем я это сделала, не могла объяснить сама. И сразу же заметила его — он так же восторженно, как при первой нашей встрече пожирал меня глазами, на сей раз издали. Действительно, выражение лица у него было такое же, как у выброшенной куклы.

…Оказалось, что у меня в тот вечер нежданно-негаданно прорезался дар предвидения. Дальнейшие события я вспоминаю так, будто видела их в замедленной съемке: трое мужчин в черных куртках подошли к Рыжику сзади, один из них бесцеремонно ткнул его в бок. Рыжик обернулся и тут же рухнул на тротуар от удара по лицу. Тут же эти трое окружили его. Что там происходило, был плохо видно за проезжающими машинами, но было ясно, что эти трое неторопливо и методично избивали Рыжика ногами. Как всегда бывает в такие острые моменты, я растерялась. На той стороне улицы бьют человека, который только что разговаривал со мной. Значит, я в какой-то степени отвечаю за этого человека, и должна немедленно оказать ему помощь. Но как? Во-первых, нас разделяет поток машин. Во-вторых, даже если я окажусь рядом, то ничего не сделаю против этих трех амбалов. Закричать, чтобы привлечь чье-то внимание? Так люди, идущие мимо и так все это видят, но не вмешиваются, скорее всего потому что сами боятся. И я их понимаю.. Вот если бы милиция… А где она, милиция? Тут, около станции Таганская всегда дежурит милиционер. Где он? Я металась вокруг ларьков, которых тут очень некстати понаставили, и искала хоть одного человека в серой форме, но как обычно бывает, когда кто-то нужен, то его днем с огнем не сыщешь. Время от времени я поглядывала на светофор. Наконец-то зажегся зеленый, и я помчалась на ту сторону улицы — может, хоть у театра есть милиционер? Бежать сквозь толпу оказалось делом непростым.

— Во несется, б… ненормальная! — крикнул кто-то мне в след. У театра не было ни Рыжика, ни тех, кто его избивал. Пока я лавировала в толпе, все они исчезли. На том месте, где была драка — то ли кровь, то ли грязь — не понять. И милиции тоже нет.

40

Впервые в жизни и плакала в метро. До этого если и приходилось реветь, то, по крайней мере, я делала это вдали от посторонних глаз. Но тут… Ну как такое могло случиться? Человека бьют ногами в центре города, на самой людной улице, и ничего нельзя сделать, чтобы ему помочь! А эти прохожие, идут мимо и как не замечают! Понятно, за что иногородние москвичей не любят. Ну где еще, в каком таком городе возможно, чтобы человека уродовали на глазах у всех, и никто даже и не обернулся? Впрочем, я бы тоже не обернулась, если бы речь шла о незнакомце. Вокруг столько криминальных разборок… Может, и эти прохожие думали, что Рыжик — преступник, а те трое — другие преступники, и они всего лишь выбивают из него какой-нибудь долг, и это их преступные разборки, которые никого не касаются… Кстати, я так и не поняла, кто и за что на него напал?

Это потом уже, приехав домой, я стала думать, как найти Рыжика и как помочь ему, и будто провалилась в пустоту: я не знала ни его имени, ни адреса, ни номера телефона. Обзванивать больницы и спрашивать, не поступал ли туда молодой человек лет тридцати с рыжими волосами и слезящимися глазами? Да кто обратит внимание на его слезящиеся глаза, если он попадет в больницу после такого избиения? А рыжие волосы… сколько в Москве рыжеволосых! Если бы я знала хотя бы имя!

Оставалось только сидеть на диване, обхватив голову руками и плакать, плакать… Телефонный звонок заставил меня подскочить на месте, потом — срочно высморкаться и поднять трубку предательски дрожащей рукой.

— Ритулик, красавица моя, привет! — услышала я голос Володи.

Но стоило мне просто прошептать «Здравствуй!», как он сменил тон:

— Так, родная, докладывай, что случилось, и немедленно, слышишь?!

Я постаралась настолько спокойно, насколько это было возможно, изложить ему то, что произошло со мной и с бедным Рыжиком, стараясь не упускать самых мелких деталей.

— Так, это все? — спросил Володя, каким-то чужим, металлическим голосом.

— Вроде все. Ты не знаешь, как ему можно помочь?

— Если все было так, как ты говоришь, возможно, уже никак, — тем же странным голосом ответил Володя. — Хрен с ним, с эти парнем, меня сейчас ты больше интересуешь.

— Володя, я честно ничего не пыталась больше искать, — начала было оправдываться, но он перебил меня:

— Рит, поздно уже.

— Что — поздно?!

— Поздно не искать. От тебя уже не особенно что зависит, как я понял. Теперь не ты ищешь, а тебя ищут. Раньше надо было вылезать из этой истории. Да кто мог знать?

— Володя, я ничего не понимаю.

— А я понимаю? В общем, Рит, значит так. Завтра к тебе приедут ставить железную дверь.