Адольфус покачал головой.
— Она пошла с Воробьем на рынок. Это моя работа.
Я выплюнул кусочек яичной скорлупы.
— Поразительно.
— Если тебе не нравится, можешь приготовить себе завтрак сам.
— Боюсь, наш друг — неважный повар, — прозвучал голос из-за моей спины.
— Закройте дверь, — потребовал я.
Гискард выполнил мою просьбу, и завывания ветра снова умолкли. Выглянув из-за моего плеча, Адольфус с выражением нескрываемого раздражения уставился на вошедшего.
Агент присел на табурет рядом со мной. Он выглядел усталым и обессилевшим, светлые волосы растрепались. На правом лацкане камзола даже было небольшое жирное пятно от пищи — верный признак растерянности, вызванной смертью нашего общего и теперь уже бывшего напарника. Коротко кивнув мне, Гискард обратился к Адольфусу:
— Черный кофе, пожалуйста.
— Мы еще не открылись, — ответил Адольфус, положил тряпку на прилавок и скрылся в кухне.
Я спокойно потягивал кофе из своей чашки.
— Кажется, он мне не очень рад? — поинтересовался Гискард.
На самом деле у Адольфуса было мягкое сердце и еще более мягкое отношение к посетителям. Вероятно, он обслужил бы даже штатгальтера Дренской Республики, если бы тот вдруг соизволил почтить нас своим визитом. Должно быть, крайняя грубость, с которой Адольфус столкнулся в последний раз, когда агенты Короны ворвались в его заведение, несколько умалила его любовь к стражам закона.
— Не сомневаюсь, что в вашем прославленном заведении мне оказали бы такой же «теплый» прием.
— Вполне вероятно. Но он хотя бы передал вам мое сообщение?
— Я слышал новость.
— Извините.
Надо же: все вокруг вдруг начали каяться.
— Не стоит передо мной извиняться. Я почти не общался с ним последние пять лет. Его напарником были вы.