Две с половиной минуты.
— Я так не думаю. Вы, аристократы, голубая кровь, слишком неискренни, чтобы быть в моем вкусе. В душе я существо простое.
— Именно. Открытый и прямолинейный. Я дал бы вам именно такое определение.
Мы оба ждали, кто из нас первым сбросит маску любезности. Тем временем в моей голове часы продолжали работу — три минуты.
Веселый Клинок оперся о письменный стол.
— Должен признать, — сказал он, — я удивлен тому, как вы решили вести эту игру.
— Признаюсь, это несколько прямолинейно, но ведь и выбирать мне было особо не из чего.
— Значит, вас прислал Старец? Меня поражает преданность, какую внушает к себе этот выживший из ума старикан. Ведь не он же рискует собственной жизнью, отправляя вас на самоубийство.
— Преданность тут ни при чем. Я уговорил его сам. Мне практически пришлось выкручивать ему руки. — (Проблеск удивления мелькнул на лице герцога.) — И что заставляет вас думать, что это именно я не выйду отсюда живым?
Беконфилд залился смехом.
— Никто не называет вас дилетантом, и все-таки… не стоит преувеличивать вашу доблесть.
Три с половиной минуты.
— Вы говорите это тем, кого подсылаете убить меня?
Его глаза покрылись пеленой влаги — редкое выражение сожаления.
— Это была идея Брайтфеллоу. Он с самого начала хотел, чтобы я приглядывал за вами, и как только Майри дала нам знать, что вы вынюхиваете… Я надеялся, нам удастся только запугать вас или откупиться. Должно быть, Старца вы боитесь сильнее меня.
— Насчет этого вы правы, — ответил я. — Кстати, где сейчас ваш маг?
— Об этом мне известно не больше, чем вам. Я не видел его после вечеринки. Полагаю, он предпочел смыться. Не многим достает духу ввязаться в последнюю схватку.
— Не многим, — согласился я с герцогом, принимая его за лжеца.
Меня не покидала уверенность, что колдун прячется где-то в подвале особняка, держа Воробья за горло своими грязными лапами.
Беконфилд положил руку на эфес шпаги.