Разрушитель

Спаркслин в очередной раз промазал, лишь скользнув пальцами по чешуйчатому телу рыбешки. Сколько времени прошло, как он свалился со своей ношей, еле втиснувшись в расселину. Плато с озерцом и узким входом приглянулось внешней безопасностью. И опять-таки Спарки, перед тем, как провалиться в сон, успел удивиться: на кой черт эта театральная площадка с натуральными декорациями?

– На случай ядерной войны? – пробормотал Спарки, засыпая.

Спал Спарки чутко, как рысь. И тут же вскочил, как только шевельнулись звуки далекого эха. Видимо, кое-кто из подземных обитателей был приглашен к соседу на обед.

Нога негра вспухла, покрываясь мелкой сыпью. Сыпь уже ползла по голени, растекаясь разводами. Кожа под пальцами продавливалась вмятинами. Из стволов кустарника Джо смастерил неуклюжую шину, вместо гипса, покрыв лодыжку листьями и замазав глиной.

Теперь нога распухла еще больше, мучила болью. Спарки скормил парню весь запас антибиотиков из аптечки патрульных. Но нигде и слыхом не слышно было роботов-санитаров, способных не только поднять на ноги труп, но и собрать человека по кусочкам. Спарки припомнил все, что знал о гангрене. Рисунок из школьной анатомии представлял багрово-красное месиво с отваливающимися пальцами.

Кажется, бедмену заражение крови пока не грозило.

Машинально Спарки проглотил витаминную таблетку – теперь энергии должно было хватить на сутки-трое. Заставил съесть голубенькую капсулу негра. Тот посматривал на Спарки с опаской, но помалкивал.

– Слушай, – от безделья хотелось хоть с кем-нибудь поговорить, – зачем тебе и твоим, ну, я имею ввиду всех этих плохих ребят, это нужно?

– А ты ведь сам знаешь, – помедлив, парировал тот. – Вся ваша дребедень с вертушками, правопорядком и прочая чушь – тот же кайф, когда хочешь разрядиться!

– Ты соображаешь, что несешь?! – возмутился Спарки.

– Я-то соображаю! Я видел твои глаза, когда ты дорвался до моей ноги. Белые-белые, со зрачками уставившимися в пустоту! Скажи, что ты там видел?

Спаркслин промолчал.

– Вот видишь, – уличил парень, пытаясь устроить поудобнее неподвижную ногу, – ты тоже хочешь быть самим собой!

– У меня дочь, жена, работа, наконец! – взорвался Спарк.

– Не плети! Вся жизнь – кусок дерьма. И все различие, что часть людей это знает, часть – догадывается. А остальные добровольно дают запудривать себе мозги!

– И ты, конечно, из тех, кто знает? – Джон кипел, но сдерживался: не хватало еще сорваться перед этим ублюдком.

– Нет, – парень задумчиво качнул головой, дотянулся до близкой травинки и прикусил стебель. Сок оказался горький, парень поморщился и сплюнул. – Я – из тех, кто догадывается! – и глянул в упор на лейтенанта. – Нет, ты скажи: почему они, ну все, кому наши ребята делали бум – не сопротивлялись?… А овечьи стада издревле кормили волчьи стаи…

– Но волков очень часто загоняли в флажки, – перешел на аналогии и Джон, – об этом ты помнишь?

– Я-то все помню, – протянул ни к месту парень и отвернулся.

То ли не хотел говорить, то ли уснул.