— Гидеон Чейз. Очень приятно.
И тут же мысленно выругал себя за машинально произнесенную и вряд ли сейчас уместную вежливую формулу.
— Весьма сожалею о вашем отце. Садитесь, пожалуйста.
Гидеон занял одно из двух кожаных библиотечных кресел перед величественным столом. Адвокат, седой мужчина немногим старше сорока лет, вернулся на свое место, оправил жилет и сел.
— Вам чая? Или воды?
— Благодарю вас, не надо.
Чепстоу протянул руку к настольному телефону.
— Вы уверены?
Настойчивость адвоката разозлила Гидеона. Он отнес несвойственную ему раздражительность на счет неловкости, незнакомой обстановки и печальных обстоятельств.
— Благодарю, ничего не нужно.
Дверь отворилась. В комнату, сутулясь, ввалился ветхий старик — несомненно, отец Люциана, основатель практики.
— Седрик Чепстоу, — пробормотал он, словно отвечая на вопрос, и, не протянув руки, уселся рядом с Гидеоном.
— Надеюсь, вы не против? Я зашел выразить соболезнования. Я очень хорошо знал вашего отца. Прекрасный человек. Я двадцать лет вел его дела.
Гидеону хотелось заметить, что его отца никто не называл прекрасным, но он сдержался.
— Ничуть не возражаю. Благодарю вас. — И, удивив самого себя, он добавил: — Насколько хорошо вы его знали? Какие именно дела вели?
Чепстоу обменялись взглядами. Вопрос их явно смутил, и Гидеона это заинтересовало.
— Скорее профессиональные, чем личные, — ответил старик. — Мы оформляли все его дела: договора, контракты, соглашения, документацию на импорт и экспорт — в таком роде. Он был одним из самых крупных наших клиентов.
— Не сомневаюсь. — Ответ вопреки намерениям Гидеона прозвучал язвительно.
Люциан счел нужным вмешаться:
— Ваш отец был очень увлеченным человеком. И весьма успешным. С ним было приятно работать.