Обычно Серпенс не забирал их прямо из круга. За избранными следили. Похищение исполнялось с большими предосторожностями. Но время было против них. Звезды двигались. Всего неделя оставалась до смены лунной фазы. Обновление должно быть завершено. У них едва оставалось время очистить жертву.
Парень в кузове вдруг застучал ногами по деревянному полу — как бьющийся в истерике малыш. Он еще научится спокойствию. Научится молчанию. Серпенс включил радио. Вскоре он свернул с дороги, проехал по землям, принадлежащим Ремеслу, через леса и долины, населенные некогда племенами мезолита, неолита и бронзового века.
Он остановил машину в укромном месте, недалеко от заброшенной дорожки, ведущей к тайному входу в Святилище.
Лацерта поставил машину за фургоном и ждал следующего указания Наставника. Пока он знал только, что они должны оставить жертвы здесь и отвезти фургон в сарай, где он простоит до темноты. Потом его, конечно, перегонят на свалку и разобьют.
Серпенс заглушил двигатель и перебрался в кузов. Парень по крайней мере перестал лягаться. Усвоил урок. Лучше не сопротивляться. Не противиться судьбе.
49
Лацерта подошел к стоящему фургону. Он не понимал, почему так задержался Серпенс. Все остановилось. В окно он видел, как Наставник сидит на корточках в глубине фургона. Открыв дверцу, он просунул внутрь голову.
— Все нормально?
— Нет, — обернулся к нему Серпенс. — Совсем даже не нормально.
Лацерта влез в кузов и захлопнул дверцу.
— Да что случилось?
Серпенс отодвинулся, открыв лежащего на полу.
— Он умер.
— Умер?
Это такое слово, которое только и остается повторять:
— Умер.
Он подтвердил сказанное, приподняв и отпустив руку Джека Тимберленда.
— Вот дерьмо!
— Вот уж точно.
Лацерта никак не мог понять. Подошел ближе и всмотрелся в лежащее перед ним тело.