Весьма, на мой взгляд, точно эту интерпретацию иногда ещё называют «фотоальбомной», имея в виду, что мультиверс по Барбуру – это собрание «мгновенных состояний» мироздания, как бы его «фотографий», движение и время в котором возникают из-за перемещения нашего сознания от кадрика к кадрику по законам логики и причинности благодаря таинственному дару – нашей свободе воли.
Символично также, (и мне, рассеянину, не скрою – приятно!) и то, что термин «фотография» в современную философию ввел наш соотечественник Владимир Ульянов-Ленин в своей знаменитой (и как бы ни относиться к ее содержанию – действительно эпохальной по своему влиянию на деятельность нескольких поколений отечественных философов) книге «Материализм и эмпириокритицизм», к появлению которой приложили свою руку и евруй Дегорин, и итальянец Муссолини…
Я принадлежу к тому поколению, которое входило в жизнь в окружении деревянных «Моквичей» на тихих и извилистых, но вполне для них «проходимых проезжих частях» Арбатовских переулков, суточных щей «м.б.б.м.» в рабочих столовых, фотоаппаратов «Юный КГБэшник», заправляемых 35-мм фотопленкой «Свема» чувствительностью 45 ед. ГОСТ.
А голова была забита цитатами из ещё «тёпленьких», прямо из-под печатного станка, неолово-синатовых томов 5-го издания 55-томного ПСС В.И.Ульянова-Ленина и, особенно, из его 18 тома, где дано «классическое определение материи».
Для миллионов моих сограждан (а тираж его был именно такой, чтобы «в каждую семью»), немедленно после получения каждого очередного тома окунавшихся в мир ленинской мысли, выяснилось, что согласно этому определению материя – это не «вода, земля, огонь и воздух», как думали древние греки и я в «пионерском» своем детстве, а «философская категория для обозначения объективной реальности», каковая реальность, оказывается, нами непрерывно фотографируется таким хитрым и скрытным образом, что никак не зависит от нашего с ней взаимодействия в ощущении…
Но – «две параллельные дороги пройти нам в жизни суждено»! Теперь вокруг меня «Форбы», «Мерсебесы», закусочные «Мак-до-Донышка» и вот даже фотосервис от ЭФОК («Эвереттовская фотокорпорация», как окрестили у нас знаменитую америкосскую фирму MPCE), а в мозгах ясное понимание того, что тот мир, который я ощущаю, чутко реагирует на каждое движение моей мысли и предоставляет ей возможность материализоваться во множестве вполне реальных ветвей-универсумов, порождаемых как раз этим взаимодействием!
Реальны – пусть и недоступны в сиюминутных моих ощущениях – миры, где я сам прозвонился с утра в Амгарск и убедился в том, что их технологи и без нашей помощи справились-таки с переработкой сернистой бякости вполне успешно; миры, в которых Василий Васильевич с Ильей Стефановичем приобрели себе недвижимость не на теплом море, а в районе обильного рыбой и комарами озера Целихер или уютного городка с ласковым названием Емельянов; миры, где мы все – я, Татьяна Борисовна, Елена Петровна, Лидия Федотовна, Бурый и остальные достопочтенные служащие «Ипотеха» не ходим в кабинет за «воздаянием», а получаем ежемесячно на банковский счет твердую зарплату в полновесных рублях.
И покупаем себе на нее ежегодно перед поездкой на отдых к теплым морям новые нейлоновые трусы – кто синатовые, кто – зеленые, каждый по своему вкусу и объему кошелька, хорошо известному налоговому инспектору. И этот инспектор (а также милиционер, трамвайный контроллер и даже вахтер в студенческой общаге!) не снится в ночных кошмарах, а является просто вежливым и предупредительным клерком, как и остальные государственные чиновники.
Не менее реальны даже такие «нелепые» с обычной точки зрения ветвления мультиверса, в которых люди видят окружающее не в привычном нам красно-оранжево-желто-зелено-сине-фиолетово-риново-неолово-синатовом спектре, а в каком-нибудь «укороченном и зауженным». И не заучивают первоклашки, как делал и я в свое время под строгим взглядом Валентины Матвеевны, моей первой учительницы, классическую фразу – «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан раньше, нежели сосед». У них другой вариант – без лукавой концовки и живут они в мире без красок теплового излучения, и не укорачивает в их мире мороз юбки идущим по заснеженным тропинкам барышням, поскольку нет в этих ветвях-универсумах увеличения прозрачности материалов с понижением температуры…
И умирает столь любимая нашими поэтами метафора о «морщинах чувств на лицах тех, кто мыслит», в которой «морщины» – это живые узоры капиллярной сетки лица, меняющие свое наполнение кровью, температуру и цветность в зависимости от эмоционального состояния человека. Она превращается в печальную банальность о времени, накладывающем морщины-рубцы, физические складки на нашу кожу…
Но, впрочем, куда это меня занесло? «Цигель, цигель – ай лю-лю!» Поторапливайся, а то кирпич на голову свалится! На часах уже за полночь, завтра рано вставать, а я ещё и всего почтового ящика не проглядел!.. Так… Дальше… Опять спам… И снова спам…
Стоп! Не торопись, а то, как говорится, «одно неверное движение мышью, и ты – убийца важного e-mail’а»! Вот это письмо, кажется, не просто важное, а неоценимо важное!.. Значит, книга всё-таки дошла до Него! И, может быть, Он даже просмотрел её? От радости я готов был исполнить «Хабанеру» на саксофоне! И исполнил бы, если б имел саксофон и умел на нем играть…
Я невольно снял руки с клавиатуры и взял со стойки письменного стола новую трубку. Кажется, я действительно «поймал золотую рыбку» в этом мутном потоке спама…
Однако муть, слетев с экрана, снова слепила мои веки. И снова перед глазами роскошный кабинет с ноутбуком на столе. Я осознал, что передо мной – не «список Шиндлера», спасший столько жизней, а, скорее, его антипод – проскрипционный список (Разумеется, «для служебного использования бандюками и конку́рентами»). Это была уже не копия «оригинала» – листочка Василия Васильевича, а результат работы Мефодия и его отца – расшифровка шефовских каракулей.
На экране дисплея светилось:
Для Мефодия
И.С. – Илья Стефанович Давыдов
Иг. Пет. – Игорь Петрович Цигнус
Е.П. – Елена Петровна Алексеева
Тат. – Татьяна Борисовна Буранова
Лена – Елена Никоновна Жаворонкова
ebooksa