Квазимодия

Я взял фотографии и погрузился в воспоминания моего кувыркания со скандинавской нимфой на широкой кровати. Это было восхитительно и качество фотографий было отменное, а позы такие, что хоть прямо сейчас на страницы «Плейбоя».

Я представил на моем месте богославского разведчика или офицера КГБ коммунистических времен из прочитанных детективных романов. Это было бы все. Конец карьеры, увольнение и смешивание с грязью на всех уровнях. Никто не верил разведчику, и большинство фактов измены спровоцированы отношением недоверия начальников к офицерам.

Сомневаюсь, что в демократические времена что-то изменилось в кабинетах, где до сих пор стоят бюсты и висят портреты железного Феликса Дзержинского. Мне в этом отношении лучше. Я сам себе хозяин и сам определяю, где моя черта, которую я не могу переступить.

— Ну, как, — торжествующе спросил Карл-Густав, — что скажут ваши начальники по этому поводу или те, кто рекомендовал вас в состав консорциума? А как семья будет смотреть на эти фотографии?

— Да, вы правы, — сказал я с долей иронии. — Люди, которые увидят эти фотографии, слюной захлебнутся от зависти. Вы не могли бы мне распечатать еще один комплект, расходы фотографа я оплачу.

— То есть как? — не понял вербовщик. — Мне нравится ваша бравада, но давайте объективно смотреть на все факты. Моральное разложение. Это раз. Кто после всего этого будет доверять вам? Кроме меня некому. Вы погуляли у нас на десять тысяч крон. Кто будет платить за это? Ваше правительство? А ведь именно ему и выставим счет, где будет расписано все до эре. Это два. Третье. Проститутка забеременела от вас. Вот генетический анализ вашей спермы и точно такой же будет и у родившегося у нее ребенка. Кто его будет воспитывать? И эти документы мы отправим в вашу «Единую Богославию», членом которой вы состоите. Беспартийного на вашу должность не назначат.

Чувствовалось по всему, что Карл-Густав начитался Достоевского, но совершенно не понял того, что загнанный в угол богослав опаснее самого опасного зверя. Он будет отступать до Москвы, он даже сдаст Москву без боя, но это будет лишь разминка перед тем, как уничтожить более сильного противника.

Но Карл-Густав ошибся в самом главном. Я — беспартийный и в обозримом будущем ни в какую политическую партию вступать не буду. Я — холост и мне все равно, какие мои фотографии появятся в Интернете. Любые придадут пикантности и интереса к моей личности. И последнее — я достаточно обеспеченный человек, чтобы позволить себе гульнуть на тысячу долларов, не размениваясь на центы и эре.

— Знаешь что, — сказал я, вставая из кресла, — иди-ка ты в женскую пешеходную прогулку с эротическим уклоном.

— Как-как? — не понял Карл-Густав.

— А вот так, иди ты в…у, — сказал я и, повернувшись, вышел из комнаты.

Хозяин дома и Густав томились в ожидании.

— Ну, как? — в один голос спросили они.

— Нормально, — сказал я, — водички ему отнесите, а мне нужно ехать в гостиницу. Как тут такси вызвать?

То, что я вышел почти чистым из столкновения с людьми, которые назначены для добывания конфиденциальной информации по всем вопросам, еще ничего не значит. Я — никто, надо мной никого нет. А вот нашим рыцарям плаща и кинжала приходится очень трудно.

В некоторых шибко демократических странах после неудачной вербовки разведчики начинают избивать и калечить подобранных и обхаживаемых им людей, а потом гундосить по телевизору о демократии, свободе, порядочности, правах человека и общечеловеческих ценностях.

Другие подбрасывают оружие и наркотики и вызывают полицию для того, чтобы посадить в тюрьму человека.

Третьи выдвигают заведомо ложное обвинение и рассылают во все страны заявки на арест человека, «связанного с терроризмом».

Надеяться на то, что вы имеете дело с людьми чести, нельзя, особенно в странах, кичащихся демократическими традициями. Поэтому о таких случаях нужно докладывать в компетентные органы своей страны для обеспечения своей защиты.

Правда, Богославия в этом отношении не является образцовой страной. Она еще не научилась или стесняется защищать своих граждан, и начало этому положил Сталин, заявивший, что тот, кто попал в плен — предатель. И человек, доложивший о том, что к нему был подход разведки другой страны, тоже рассматривается со сталинской точки зрения как потенциальный предатель.