Но сегодня дела шли из рук вон плохо. Начали они с дома старика Липински на Итон-стрит, который фирма купила, когда хозяин отправился в известное заведение. Семье дом принадлежал еще с девятнадцатого века, но его пришлось продать, чтобы оплачивать счета из дурки. Про дом рассказывали всякое, поэтому компания выкупила его, устроила магазин сувениров в бывшей гостиной, а в остальном оставила нетронутым, включая кукольную комнату в башенке. Пока Анжела вела группу по винтовой лестнице, один толстяк в плотной толстовке и джинсах жаловался:
— Мне не говорили, что здесь будут ступеньки! Я не могу много ходить по лестницам!
Только пятимесячный опыт помог Анжеле не ляпнуть: «А кушал бы салатики, было бы легче!». Вместо этого она, несмотря на очевидный ответ, спросила:
— Первый день в Ки-Уэсте, сэр?
— Ну…да. А как вы догадались?
Потому что только тупицам, приехавшим сюда впервые, может взбрести в голову одеться, как на Северный полюс.
— У нас здесь в основном ходят пешком, потому что все достопримечательности располагаются недалеко одна от другой. Но вы можете воспользоваться велорикшами.
Ее обязали упоминать велорикши, потому что брат одного из владельцев ПЭКВ содержал фирму, предоставляющую такие услуги. В идеале Анжела должна была сообщить и название фирмы, но она сочла это неэтичным.
Поднявшись по деревянным ступеням, натужно скрипящим под непосильным весом, все сгрудились около двери. Анжела сняла цилиндр. Вообще-то, ее повседневную одежду составляли неизменные футболка и шорты, но на работу она носила здоровенный черный цилиндр, пышную черную юбку, черные колготки, белую рубашку с черным жилетом и тяжелые ботинки. Плюс многочисленные черные браслеты, много-много подводки для глаз и черная помада. Анжела не хотела выряжаться под гота, но шеф настоял, и оказалось, что туристам нравится, когда их экскурсовод выглядит, как фанатка Мерилина Менсона. Пригнувшись, чтобы не задеть потолок, девушка ступила в комнатку, которая подошла бы только совсем маленькому ребенку.
— Вот здесь живет Рэймонд. Кукла Рэймонд, — она обвела жестом почти игрушечную мебель — диван в центре, на котором бы турист в толстовке в жизни не уместил свой обширный зад; стол, похожий на блюдечко на четырех ножках (а на столе смахивающий на лампочку из гирлянды светильник, от мерцания которого комната выглядела только более зловещей); кресло-качалка на трехлетнего ребенка и мягкое кресло.
А в кресле сидел Рэймонд.
Толстяк смахнул пот с широкого лба и проговорил:
— Большего уродца в жизни не видал. Господи, Марсия, ты видела что-нибудь кошмарнее?
Почти такая же толстая женщина степенно кивнула. Вид у нее был, будто она привыкла просто стоять тихо и не отсвечивать. Мать Анжелы выглядела так же: жизнь с мужем научила ее. Теперь отец Анжелы делил психушку со стариком Липински…
Однако женщина не покривила душой: Рэймонд был на редкость уродлив. В своей полосатой рубашке он скорее походил на мартышку, чем на ребенка. У него были круглая голова, толстое лицо и слишком большая челюсть.
— Рэймонда подарили жившему здесь мальчику в 1904 году. Он стал любимой игрушкой, но приносил своему маленькому владельцу большие неприятности. Мальчик всегда был послушным ребенком, однако, получив Рэймонда, стал ужасным проказником, — она помолчала, зная ценность драматических пауз. — По крайней мере все так думали. Потому что мальчик буквально в слезах утверждал, что это Рэймонд разбил дорогую вазу, Рэймонд накормил собак испорченным мясом, Рэймонд во время дождя нанес в дом грязи, а на Рождество поджег елку.
Последний пункт Анжела добавляла только в определенное время года. В оригинальной истории ничего не говорилось про елку, но девушка читала, что когда-то люди украшали елку настоящими свечками, так что устроить пожар было легко. С этим вполне бы справился ребенок или (хе-хе) ожившая кукла.
Прыщавый подросток в футболке с «Ван Хален»[13] перебил:
— И люди верили? Это же ребенок!
— Может, ребенок, — она выдержала еще одну драматическую паузу. — А может, и нет.
ebooksa