— Не думай, что моя невероятно аккуратно нарисованная вручную пентаграмма защитит тебя от пули, леди.
— И не мечтай, малыш-Бобби. Слушай, я понимаю, что мы друг другу не доверяем. Мы просто сделаем работу, прикончим Последнего Калуза, спасем мир, отомстим за Альберто, а потом я снова примусь изображать обитель зла для твоих супер-друзей[68], договорились?
— Звучит неплохо, — пробормотал Дин.
Он повернулся спиной к демону и Бобби и сосредоточился на том, чтобы успокоить дыхание. В детстве папа пытался отправить его в школу боевых искусств, но ничего не вышло. Они слишком много переезжали, и Дину приходилось постоянно начинать всё сначала. К тому же, у него были проблемы с дисциплиной. В конце концов, отец взялся за старшего сына самостоятельно, обучая его тому, что им показывали в морской пехоте. Элементы восточных единоборств там тоже присутствовали, включая контроль дыхания.
Дин вытянул руки перед собой, подтянул к груди, вдохнул на шесть ударов сердца, задержал дыхание на три и опустил руки, выдохнув на очередные шесть ударов сердца. Потом он повторил упражнение несколько раз, одновременно выбирая, на чем бы сосредоточиться. Это было не счастливое воспоминание (маловато их выходило), не любимая песня (хотя Дин рассмотрел кандидатуру «Kashmir»[69]) и не ночь с красоткой (слишком много их пришло на ум). Дин выбрал то, что наверняка не позволит ему улететь слишком далеко в дальние дали.
«Бери своего брата и беги так быстро, как только сможешь. И не оглядывайся. Ну, Дин, пошел!»
«Сэм не умрет. Я не позволю. Ты защитишь свою семью, что бы ни случилось.»
«Я выручу тебя, Сэмми. Только держись.»
«И не оглядывайся.»
Он открыл глаза. Кэт бормотала что-то на неизвестном языке, точно не на латыни. Если учесть, что она демон, этот язык мог быть еще древнее. Потом бормотание стихло. А Дин начал кричать.
Глава 18
…он повторял: «Сегодня тот самый день» уйму лет. Охота за сокровищами в обрамленных рифами морях южной Флориды стала страстью для него и его семьи с пятидесятых годов. Но когда в 1968 году он узнал о затонувшем корабле «Nuestra Señora de Atocha», невероятно богатом испанском судне, найти его стало целью всей его жизни. Корабль затонул в районе архипелага Флорида-Кис, около острова Ки-Уэст. Они с женой и детьми переехали в Ки-Уэст и продолжили искать невероятные сокровища. Поиск клада занял не один десяток лет и отнял жизнь старшего сына. И всё же они не сдавались, повторяя «Сегодня тот самый день». С помощью доходов от магазине плавательных принадлежностей, инвесторов, жаждущих урвать часть сокровищ, и людей, готовых работать практически бесплатно, он продолжал искать, надеяться и не терять силы духа. Над ним насмехались, называли загребущим кладоискателем, шарлатаном и мошенником. Но здесь, в Ки-Уэсте, стало поспокойнее. Каждая собака знала спятившего старого охотника за сокровищами и его не менее спятившую семейку. И потом, кто его знает? А вдруг он все же найдет свои сокровища? Вдруг когда-нибудь действительно настанет тот самый день. И жарким июльским днем 1985 года это случилось. Его младший сын, Кейн, обнаружил корабль, пока он сам закупал новые ласты. Так они нашли клад — больше тысячи серебряных слитков и сундуки с тремя тысячами монет в каждом. И вот теперь он шел по улицам, и его поздравляли даже совершенно незнакомые люди. Все они знали его, ведь он был уже местной знаменитостью, хотя и считался сумасшедшим. Он буквально раздувался от гордости и молча благодарил погибшего десять лет назад Дирка.
«Жалко, что ты не дожил до этого дня, сынок.»
Высокий парень с взлохмаченными волосами и серо-зелеными глазами подошел к нему и оживленно потряс за руку:
— Сегодня знаменательный день, правда?
«Сэм…»
Она больше не могла терпеть. Когда они покинули Ки-Ларго, всё пошло наперекосяк. Ей нравилось там жить, но папа получил новую работу и мама настояла на переезде в Чаттанугу[70], хотя шла середина учебного года, и все ее друзья остались на прежнем месте. Осталось всё: поездки в Ки-Уэст и Майами, прогулки на лодке отца Элли, помощь в наблюдении за птицами и фестивале дикой природы в Марафон-Ки… Она сражалась изо всех сил: устраивала истерики, плакала, повторяла, что ничего не выйдет. «Я буду выглядеть жалко!», «Ничего не получится!», «Все будут ненавидеть меня!» В последнем она не сомневалась, зная, как относятся к тем, кто переводится в новую школу в разгаре учебного года: их просто забивают. Но ее никто не слушал. Никогда не слушал. В общем, они переехали в Чаттанугу, и все дети набросились на нее: «Салага!», «Тут тебе не Флорида!», «Почему бы тебе не придти на тусовку? Как это, не знаешь, куда идти? А почему?» Потом она совершила роковую ошибку, решив выпить с классными парнями и не подозревая, что классные парни запаслись рогипнолом[71]. В ее рассказ об изнасиловании никто не поверил. К тому же она едва могла что-то вспомнить, кроме смутных обрывков: сначала несколько парней стянули штаны, а потом постоянно болело между ног. Мама решила подать в суд, но папа сказал, что она сама напросилась. К счастью, в аптечке мама держала кучу таблеток. Предназначения многих из них она не знала, да и сама мама наверняка уже запуталась, ведь лекарств было так много. Так что она просто опрокинула содержимое каждой бутылочки на журнальный столик. Проглотив таблетки, она почувствовала, как комната идет кругом, и увидела папу… Хотя он был сам на себя не похож: слишком молодой, не лысый, а наоборот, с густой шапкой волос. Да и глаза были не того цвета…
«Сэм…»
Он глазам поверить не мог. Кукла? Они могли заключить его куда угодно, а выбрали куклу. Это просто дурацкая религиозная пропаганда. Они утверждали, что его поступки идут от сатаны, но сатана не имел к этому никакого отношения. И потом, разве Бог не сотворил всё? Если так, то его заклинания тоже шли от Бога и вовсе не от Люцифера. Но священники и кардиналы настояли на обратном, и ему вынесли приговор. И неважно, что он узнал о монсеньоре Теодоре. Он был просто еретик и поклонник темных искусств. Никто не верил, что у монсеньора есть дети от четырех разных прихожанок. Неужели никто не обратил внимание, что женщины рожали огненно-рыжих младенцев, хотя их мужья в это время сражались за премьер-министра Абердина[72] на Крымском полуострове? А вместо этого его сожгли на костре. Он знал, что на небеса путь заказан, но удивился, попав не в ад, а в куклу, сделанную домоправителем монсеньора. Видимо, он не один промышлял черной магией. Заключенный в тюрьму из тряпок и соломы, он побывал на Багамских островах, в обоих Америках, а потом стал рабом ребенка. За несколько десятилетий он действительно разозлился. Потом мальчик вырос, сошел с ума и умер, а он очень радовался, что сыграл в этом определенную роль. Он остался в крохотной комнатке, обустроенной специально для него. Люди приходили, глазели, тыкали пальцами, забавлялись видом маленькой комнатки с маленькой мебелью. Вот и сегодня завалилась очередная группа зевак, и их вел молодой человек с копной спутанных волос и серовато-зелеными глазами:
— А это Рэймонд.
ebooksa