«Сэм…»
…он лежал в спальне в Белом доме и таращился в потолок, слыша лишь дыхание своей жены Бесс. Только в тишине своей комнаты под аккомпанемент дыхания жены он позволил себе усомниться, а правильно ли поступил. Когда репортеры спрашивали о бомбежке Хиросимы, он непреклонно утверждал, что приказ был верным. В бытность его офицером артиллерии все называли Первую мировую войну «войной, которая закончит все войны», но последний конфликт показал, что они чертовки заблуждались. Конфликт растянулся на годы, и его необходимо было как-то прекратить. Немцы сдались в мае, и пора было японцам, которые, собственно, и втянули американцев в эту войну, сделать так же. Но американские парни — его парни — продолжали умирать. Этому надо было положить конец. Его мантрой всегда было «Никогда ни за что не извиняйся», и он никогда не извинялся за свои приказы: ни перед японцами, бомбившими Перл-Харбор, ни перед американцами, которые, благодаря его действиям, смогли жить в меньшей опасности. Но сейчас, в темноте и одиночестве, он думал, а правильно ли поступил. «Не будь ослом, — твердил он себе. — Ты главнокомандующий. Фишка дальше не идет, и ты поступил верно». Он тихонько выбрался из кровати и пошел к двери. Надо попросить кого-нибудь принести стакан теплого молока и постараться заснуть. Открыв дверь, он увидел очень высокого парня с копной густых волос и серо-зелеными глазами. Парень вежливо спросил:
— Чем могу помочь, сэр?
«Сэм…»
…он стоял у смертного одра Агнес и гадал, что теперь с ним будет. Он всегда думал, что выйдет на пенсию, продаст корабль и проведет последние годы вместе с Агнес в их чудесном доме. Но чахотке оказалось наплевать на его планы. Всё случилось так быстро: вот Агнес сидит в гостиной и пишет письмо, а он на крыльце читает газету и разглядывает экипажи на булыжной мостовой, а потом вдруг Агнес говорит, что плохо себя чувствует, и уходит в спальню, но не может заснуть из-за кашля. Когда жена начала кашлять кровью, он вызвал врача. Врач поставил тот диагноз, которого он и боялся: Агнес заболела чахоткой, и ничего не поделаешь. И вот она лежит мертвая, а он остался один. Когда он выстроил дом, жилище как раз подходило для растущей семьи. Даже когда дети повзрослели, завели собственные семьи и разъехались, их в доме было двое, не считая заглянувших в гости друзей. Теперь дом казался опустевшим, и он не знал, что делать.
— Простите, капитан, — окликнули его.
Он оглянулся и увидел темноволосого молодого человека с серовато-зелеными глазами.
— Да?
— Мы уже можем забрать вашу жену.
«Сэм…»
…он смотрел, как горит военный завод, чувствуя, как в нос бьет едкий запах, потом побежал к зданию, разыскивая выживших, чтобы отнести их к лазарету. Совсем недавно он приехал из Милана, вызвавшись работать водителем кареты скорой помощи для Красного Креста. В Париже творилось черти что: когда они с друзьями пытались погулять по городу, вокруг падали немецкие снаряды, а потом еще это… Он бежал к пожару и находил только трупы, но, увидев мертвую девушку, остановился. Война — не женское занятие. Здесь не должно быть женщин. Молодые люди погибают, да — ему самому было только восемнадцать, когда он вызвался работать шофером, хотя эти дураки утверждали, что ему нужны очки. Он хотел помогать и живым, и погибшим. Раненые нуждались в помощи, мертвые — в приличном погребении. Нельзя оставлять погибших на поле битвы. Он поднял девушку и понес ее прочь. Она, конечно, была мертва, но это не причина бросать ее тело огню, и он понес труп в импровизированный морг, поспешно сооруженный около развалин завода. Они сносили туда новые и новые трупы — мужчин и женщин — а трупы всё не кончались. Потом он вернулся и нашел смутно знакомого парня в солдатской форме. Из-под шлема выбивались спутанные каштановые волосы, а серо-зеленые глаза неподвижно смотрели в затянутое дымом небо.
«Сэм…»
Он с удовольствием флиртовал с туристами обоих полов, заглядывающими в магазин на Дюваль-стрит. Даже когда он узнал, что болен СПИДом, начал терять вес и испытывать проблемы с кожей, то продолжил стоять за прилавком, продавая туристам глупые футболки и еще более глупые сувениры. Марти разрешил ему работать, пока он может держаться на ногах. Судя по тому, как он выкашливал легкие, работать осталось недолго, но он поклялся себе, что использует оставшееся время на полную катушку. И вот высоченный парень (просто глоток воды в жаркий день!), с густыми каштановыми волосами и серо-зелеными глазами, за которые душу продать не жалко, подошел прямиком к нему.
— Чему могу помочь?
— Мне нужна футболка для брата.
«Сэм…»
Только за письменным столом он чувствовал себя живым. Он сидел в крохотном съемном коттедже, с тетиной авторучкой и тетрадкой, и стихи просто лились на бумагу. Всего несколько стихов попали в печать, и гонорара едва хватало на счета, но пока он мог писать, ему было всё равно. Днем он работал уборщиком в здании суда, а вечером писал стихи и только тогда жил по-настоящему. В дверь постучали:
— Вам посылка!
Он открыл дверь, ожидая увидеть почтальона, но этот парень был выше, и у него была лохматая шевелюра, и…
«Сэм…»
ebooksa