— Ага.
— Ты как? Что-нибудь сломано?
— Вроде нет.
Сэм оглянулся. В палатке несло паленой шерстью и свежей кровью, к этим запахам прибивалась тошнотворно-сладковатая вонь горелой плоти. У человека, лежавшего справа, начисто сгорели волосы, голая голова была покрыта свежими рубцами и волдырями, от одного уха почти ничего не осталось. Он одновременно матерился и плакал, едва дышал и звал какую-то Меган.
— Эта штуковина ни черта не пашет, — южанин с отвращением отбросил телефон. — Парковку видно?
— Они ее перекрыли.
— Шериф должна быть где-то здесь, — проговорил янки. — Я видел ее машину. И копов.
— А что медики?
— Они…
Раздался выстрел, и в стене палатки открылась дыра размером с суповую тарелку. Сквозь нее Сэм заметил, как метрах в сорока поодаль солдаты возводят укрепления, отсекая лагерь от стоянки.
— Они баррикадируются, — проговорил конфедерат. — Кто вообще эти парни?
Янки даже не оглянулся.
— У них глаза сплошняком черные. И оружие ненастоящее. Как такое возможно?
— Долгая история, — Сэм хотел было все объяснить, но передумал. — Надо выбираться отсюда.
— Куда? Твари к парковке не выпустят. Мы окружены.
— Да неважно. Здесь оставаться нельзя, — приподнявшись, Сэм насчитал в палатке одиннадцать человек. — Кто еще остался на поле боя?
Конфедерат быстро и нервно дернул плечами — отрывистое паническое движение, как военнопленный на допросе, его кадык скакнул по горлу вверх-вниз, и тут Сэм понял, что видел этого человека раньше.
— Ты… — он попытался припомнить фамилию. — Эшкрофт, верно?
— Эшгроув.
— Из тридцать второго подразделения. Я с тобой недавно разговаривал, — Сэм снова выглянул в дыру. — Там еще кто живой остался?