Это как казни и порнография — всегда в моде.
Он прибыл незадолго до рассвета, издалека слыша гром пушек и ликующие крики демонов. Но настроение особо не улучшилось. Новости о том, что стряслось с его Сборщиком в подвале церкви пятидесятников, дошли до него и заставили помрачнеть, погрузиться в те беспокойство и хандру, которые периодически накатывали на него за последние две тысячи лет. Он всегда легче других из Двенадцати поддавался переменам настроения и, став демоном, не изменился. А потом еще и петлю потерял. Были, конечно, и другие петли — пять-шесть разбросанных по всему миру, от Бангкока до Бербанка[85], в руках частных коллекционеров и оккультистов, которые понятия не имели, какое сокровище им привалило. И будет больше, когда человечество в своих неустанных поисках разгадает секрет седьмого шлага и начнет вить собственную судьбу, как покорные овечки.
Но пока одной стало меньше. А потерять в одну ночь и петлю, и Сборщика… И кому! Низшему демону! Иуда очень расстроился. По крайней мере, битва, которую развязал этот глупец…
— Иуда?
Он резко остановился, поразившись своему имени, произнесенному вслух. Оглянувшись, Иуда увидел стоящего в отдалении мужчину, одетого в помятый костюм и плащ. Узнал его и улыбнулся.
— Кастиэль, — проговорил он, искренне обрадовавшись. — Как поживаешь, друг мой?
— Я повсюду искал тебя.
Иуда снова взглянул на поле:
— Всегда приятно посмотреть, как муравьи копошатся в своем муравейнике, — когда Кастиэль не ответил, Иуда взглянул на него, слегка нахмурившись. — Я надеюсь, ты не ставишь мне в вину происходящее там.
— Это твоя петля.
— Ее у меня украли! — Иуда скорее обиделся, чем рассердился. — МакКлейн и его приспешники подкараулили моего Сборщика и выкрали ее. Более того, он использовал твоих друзей.
— Раз петля была твоя, то на тебе и ответственность.
Иуда замотал головой, вскинув руки:
— Если бы я влезал в каждую незначительную свару, я б столько не прожил.
— Это не очередная незначительная свара, — возразил Кастиэль. — Учитывая все случившееся, тебе полагается сознавать, что стоит на кону.
— Повторяю, это меня не касается.
— Ты совсем не беспокоишься?
— Естественно, беспокоюсь, — нахмурился Иуда. — Ты же меня знаешь. Я все время беспокоюсь, — он отвлекся посмотреть, как всадники обстреливают палатку и с сухим ядовитым смехом палят в спины выскочившим из нее людям. — Но признай, когда смотришь на огромный гобелен, что тут поделаешь?
Он развернулся к ангелу, на лице начала проступать догадка:
— А ты зачем здесь? Что тебе надо от меня, Кастиэль?