Скрипнула дверь в грузовой отсек. «Это ж надо, на звездолете скрипят двери! Как я попал на этот гроб», — подумал Сергей.
— Не слышу доклада, — прогудел рядом голос Черномора.
— Кислорода на сорок восемь часов, — промямлил Сергей, не оборачиваясь.
— Встать, — рявкнул командир, — смирно!
Сергей вскочил, вытянулся в струнку, поедая глазами дородную фигуру контр-адмирала. В отставке.
— Сорок восемь часов, говоришь?
— Так точно.
Командир покосился на него.
— Вольно. Эх, — он развернул кресло и, расположившись в нем, смерил стажера недовольным взглядом. — Думаешь, у старика крыша поехала, да? То экипаж — одна семья, а то — «смирно», — он побарабанил пальцами по подлокотнику, — если мы скиснем, все, хана, стажер. А ты, я вижу, уже сопли развесил. Думать будем.
Он собрал бороду в кулак и вперил взгляд в пространство. Сергей, переминаясь с ноги на ногу, с тоской пытался вспомнить самое светлое, что было в его короткой жизни. Как назло, на ум приходили только выволочки от Черномора. «Говорят: жизнь мелькнула перед его взором и все кончилось. Вот настанет последняя минута — сразу все вспомню», — решил он.
— Прекрати топтаться, — буркнул Сайко, — так, разложим по полочкам: спасательный челнок?
— Не герметичен, — отрицательно покачал головой Сергей, — я учел объем его помещения, когда рассчитывал количество кислорода.
— Скафандры?
— На пять часов. Этого мало…
— Это уже кое-что! Поехали дальше: в движении человек потребляет максимум кислорода, значит, что?
— Что?
— Значит, надо принять статичное положение. Как это сделать?
— Как?
— Слушай, чему ты пять лет учился? — взревел Черномор. — Лечь надо и спать! По возможности. Ты меня понимаешь?
— Понимаю, — с тоской ответил Сергей, — а если спать не хочется?