— И ты видел все?
Парень молча кивнул и сделал еще глоток.
— А за что они его?
— Не знаю.
— Ты сообщил в уголовку? Ты же их видел, был, говоришь, рядом.
— Смолкни, дура! Какая уголовка? Я без году неделя как на свободе, а ты — в уголовку. Меня сцапают.
— Но ты же не убивал?
— Еще чего! Конечно, нет. Но кто мне поверит, с моей-то биографией… А потом этот тип в машине. Серый такой.
— Какой тип?
— Вестник. Так он сказал. Ты, говорит, теперь Свидетель.
— Ну, да, ты и есть свидетель. А какой тип?
— Ну… такой…
Парень вдруг озадаченно замолк. Он не мог вспомнить лица своего таинственного спутника. «Нос вроде с горбинкой… Нет, курносый скорее. А пиджак? Нет, не пиджак. Свитер… Серый, нет, коричневый… Черт, не помню…»
— Не могу вспомнить… Чертовщина какая-то. Дай-ка еще выпить.
Они лежали в постели, утомленные любовью. Рыжая прикорнула на плече парня, который неотрывно смотрел на завитки лепнины на потолке. Приподнялся, осторожно переложив рыжую голову на подушку, взял пульт и щелкнул. Из темноты экрана проступило изображение. Корреспондентка на фоне того самого места, где еще виднелась блестящая красная лужа, бойко вела репортаж.
— По словам очевидцев, один из преступников подходил к светло-голубой машине, стоявшей неподалеку. Скажите, как это все было?
Очевидец, бодрый старикашка, безумно довольный своей ролью на экране, деловито затараторил.
— Я вон там был, далековато, правда, но все видел… Машина голубая, это точно, а парень, что в ней сидел, вроде бы в белой куртке был. Этот тип, ну, преступник, подошел к нему, а тот как рванет по улице… Туда.
— Вот так, по словам очевидца выходит, что был настоящий свидетель преступления, который может опознать убийц. Полиция уже отправила его приметы и обратилась на телевидение с просьбой разыскать свидетеля этого страшного преступления.
Парень щелкнул пультом и изображение растаяло. Он оглянулся, рыжая широко раскрытыми зелеными глазами смотрела на опустевший экран. Парень прошептал: «Я — Свидетель».