Ошибка предсказателя

– Не больше, чем при переходе улицы в центре Москвы. Суди сам: я сделал любезность другу – это всегда приятно; я помог в проведении операции комиссару Интерпола и прокурорскому генералу – это всегда полезно; я прижучил мерзавца, которого не люблю уже почти двадцать лет – это непередаваемое чувство; я сделал подарок на день рождения любимой женщине – это мне тоже зачтется. Так что завтра я буду обладателем голубого бриллианта и 60-каратного розового рубина, который хранится в сейфе Сотбис так же надежно, как рубиновая пентаграмма в сейфе Осины…

– Но камерунский рубин не завершает композицию пентаграммы Нострадамуса. По расчетам профессора Шоймера, подтвержденным Командиром, мною и тобой, нам нужен для завершения формулы еще один розовый рубин в 80 карат. Ты так уверен в положительных результатах твоего полета из Осло на остров Норт-Руне?

– В отличие от вас, дорогой друг, в моих планах научный расчет подтверждается еще и голосом интуиции. А она меня еще никогда не обманывала.

– Может быть, мне стоит послать группу быстрого реагирования Скотленд-Ярда в аукционный дом Сотбис? Чтобы довести Осину до дома?

– Но с ним ведь твой человек. С трудом представляю себе, кто мог бы переспорить чемпиона СССР по спецназовским единоборствам Костю Фролова. Там ведь с Осиной еще и референт по связям, он может связаться со своей креатурой в замке, что-то узнать раньше времени…

– А это уже мой человек. Так что никуда Осина не денется. Обеднеет на тридцать миллионов долларов и упадет в твои объятия, комиссар…

Глава восемьдесят восьмая

Рубины Северного моря

Перелет на «боинге» из столицы Камеруна Яунде в столицу Норвегии Осло прошел нормально. Что же касается перелета из Осло на остров Норт-Руне, то эти два часа Станиславу Чижевскому хотелось бы вычеркнуть из памяти навсегда.

Собственно, к самолету у него претензий не было. Тем более, что это был его собственный двухмоторный «ярагаси» – последняя модель известной японской фирмы. Два пилота, штурман и бортпроводник – вся команда. А пассажиры – сам хозяин и его друг, телохранитель и помощник Иван Ческидов. Салон был рассчитан на двенадцать человек. При длительных перелетах кресла легко превращались в удобные шезлонги. Бортпроводник Федя Рымбаев мог не только накрыть стол в салоне отдыха, но и приготовить что-нибудь вкусненькое на заказ. На этот раз он баловал хозяина жареной норвежской семгой, свежей спаржей, жареными шампиньонами. На закуску к столу Станислава Чижевского, как обычно, подавалась домашняя белорусская колбаса и деревенские соления. Ну и круглый год – свежие овощи и фрукты. Полет был двухчасовой по графику, но фактически продолжался почти три часа.

Район Северного моря между Шотландией и Норвегией вообще не лучшее место для прогулок. А в декабре этот участок мирового пространства мог бы поспорить и со знаменитым Бермудским треугольником. Самолет начало трясти сразу, как пролетели над городом Ставангер на западной оконечности Норвегии и взяли курс над Северным морем в направлении острова Норт-Руне.

Трясло часа полтора так, что, казалось, прочный корпус, собранный дисциплинированными японскими рабочими, даст трещину, а мотор, который делали не менее старательные рабочие в Южной Корее, скоро рассыплется от перенапряжения.

Девять из десяти человек, оказавшись в такой ситуации, если бы не умирали от страха, вцепившись в подлокотники кресел, то, во всяком случае, потеряли бы на эти три часа аппетит, сон и желание радоваться жизни.

Нельзя сказать, что чудовищная тряска нравилась пассажирам комфортабельного лайнера, летевшего сквозь пургу. Но они чинно сидели за накрытым на двоих столом и, без особых душевных переживаний нарушая пост, с аппетитом закусывали.

Корабль мотало то вверх, то вниз, он то начинал дрожать мелкой заячьей дрожью, то, как лебедь, собравшийся покончить жизнь самоубийством, бросался вниз, к сизой поверхности Северного моря.

– Как считаешь, если бы на корабле плыть, было бы уютнее?

– Не уверен.

– А безопаснее?

– Да это, Станислав Андреич, вообще самый вредный участок во всем мировом океане. Тут хоть на ледоколе, хоть на яхте – будет мотать и трясти до невозможности. Я, когда в молодости плавал на СРТ, – мы в Атлантику из Мурманска ходили, – этот северный отрезок Северного моря старались обойти еще севернее. Коряво выразился, но мысль понятна. Лучше рискнуть и попасть под обледенение, когда корабль может от тяжести намерзшего льда в любую минуту потерять равновесие и перевернуться, чем рисковать заходить в этот треугольник. Аномальный он, как сейчас принято говорить.

– Это и хорошо.