…Веттели сел, помог подняться Эмили, похоже, она здорово приложилась затылком о порог. Ничего, главное — жива.
— Норберт? Что случилось? Э, да у вас кровь!
У «ВАС»???
Нет, он не ослышался. Они перестали быть на «ты». И нежности в её взгляде больше нет, только обычное профессиональное участие.
— Ерунда, Э… мисс Фессенден. Царапина, даже не больно.
Конечно, не больно. Не чувствуется. Заглушает другая, действительно страшная боль.
— Ерунда — не ерунда, а обработать надо, иначе зальёте кровью весь этаж. Это же фасция, в ней полно кровеносных сосудов. Не пришлось бы зашивать… Идёмте-ка в кабинет, убийца всё ра вно уже сбежал, пока мы с вами… гм… валялись.
Та же Эмили — весёлая, ироничная, решительная… но больше не его. Чужая.
Она смывала губкой кровь с его шеи, прикладывала салфетки и лёд, потом всё-таки взялась за иглу: «Ничего страшного, всего три шва. Вытерпите? Держать не надо?» В ответ он только головой покачал. Ему было бы безразлично, даже если бы на куски резали. Эмили осталась жива, и мир вокруг продолжал существовать, но сделался призрачным и тусклым, как старая, выцветшая фотокарточка, как затёртая ластиком картинка.
— Вот и всё, — объявила она, наклеив пластырь и полюбовавшись своей работой. — Можете идти. Вечером загляните к доктору Саргассу, пусть проверит шов. Я его предупрежу.
— Спасибо, мисс Фессенден, — Веттели притворился, будто улыбается, и она поверила, бодро улыбнулась в ответ.
Мир жил дальше без него.
Что-то происходило вокруг. Ведьма с гоблином вернули из эвакуации учеников, взбудораженных чудесами другой стороны, они наполнили Гринторп обычным шумом и суетой. Объявился инспектор Поттинджер, рыскал по школе, допрашивал кого попало. Где-то рядом скрывался убийца, так и не пойманный «на живца», ждал своего следующего часа.
Только Веттели больше ни до чего не было дела. Он лежал на постели, лицом вниз и думал: вот она, расплата! Вот почему боги сохранили ему жизнь в этой войне — одному из целого выпуска. Они видели: какой смысл лишать человека того, что он не ценит ни в грош? Такая потеря не станет для него наказанием. Отбирать надо самое дорогое, чтобы с болью, с кровавыми слезами. А если он один на всём свете, и жизнь его пуста, и взять с него ровным счётом не чего? Ну, значит, надо ему сначала что-то дать…
И боги послали ему мисс Фессенден, чтобы было, что терять. Наверное, он заслужил такой кары. Боги мудры и справедливы. Вот только кто придумал называть их «добрыми»?..
…Гвиневра бестолково кружилась над ним, всхлипывала, терзалась и уговаривала поесть. Потом отчаялась и призвала ведьму.
Сначала Агата просто сидела рядом, гладила по затылку, потом сказала тихо:
— Перестань, мальчик, так нельзя. Надо жить дальше.
— Зачем? — ответил он равнодушно. — Не хочу.
— Вот видишь! — трагически простонала Гвиневра. — Он так и будет лежать, пока не умрёт от душевной тоски! Уж я-то знаю!
ebooksa