Но ведьма покачала головой. То ли сомневалась, что он сможет измениться к лучшему, то ли не уверена была, что он выйдет из «этой истории» живым, но боялась сказать вслух, чтобы не накликать беду.
Так или иначе, отказываться от своего плана он не собирался. Просто решил, что надо очень постараться не умереть.
— Когда бы это зависело только от наших решений… — заметила Агата с горечью. И неожиданно обещала: — Хорошо, я согласна. Сделаю то, о чём ты хотел меня попросить. Но прежде ответь на один единственный вопрос. Ты уверен, что нельзя просто, как это принято среди нормальных людей, обратиться в полицию? Этот Поттинджер, он, конечно, не семи пядей во лбу, но и не совсем же слабоумный? Разобрался бы, что к чему.
Веттели отрицательно покрутил головой. Не в Поттинджере была суть. Просто он должен был «разобраться» с Токслеем сам. Зачем — трудно сказать. Наверное, чтобы получить ответы на те вопросы, что так и остались неразрешёнными. Почему-то это было важно для него. Очень, очень важно. Может быть, потому, что он до сих пор считал себя перед лейтенантом в долгу?
— Ладно, договорились. Можешь на меня рассчитывать… И постарайся до понедельника не попадаться мне на глаза! Не то я могу передумать.
Ведьма развернулась и быстро, не простившись, не выслушав благодарности, ушла.
Конечно, это были пустые слова. Очень сложно не попадаться на глаза тому, с кем соседствуешь кабинетами. Агата сама к нему заходила и, как обычно, подкармливала пирогом. Просто говорили о другом, опасную тему больше не поднимали.
Гораздо важнее было избежать встречи с Токслеем.
Только теперь Веттели понял, какой простой и прямолинейной была вся его прежняя жизнь: она не научила его лицемерить. Друг был другом, враг был врагом, и притворяться другом врага ему не приходилось. И вдруг такая необходимость появилась — а он оказался не готов.
Лейтенант не должен прежде времени догадаться, что разоблачён, значит, столкнувшись с ним, пришлось бы вести себя по-старому: приветливо здороваться, естественно улыбаться, поддерживать беседу, подстраиваясь под его обычный шутливый тон — и это зная, что пред тобой кровавый убийца, лишивший тебя самого дорогого и важного, что было в жизни! Веттели был уверен, что не справится, что стоит Токслею на него взглянуть — тот сразу почувствует неладное. Эта мысль его едва ли не пугала.
Выход из положения нашла Гвиневра.
— Фер-ррр-динанда я беру на себя! — заявила она важно. И ещё раз прорычалала с удово льствием: — Фе-р-р-динанд!
Ей всегда нравились звучные слова.
Весь четверг Веттели вздрагивал от неожиданности, когда в голове начинало вопить: «Тревога!!! Фер-рр-динанд за углом! Спасайся бегством!», а к пятнице привык.
Для феи это была игра.
В субботу после уроков Токслей на директорском венефикаре привычно укатил в имение, теперь уже почти собственное. До вступления в наследство дядюшкиному племянничку оставалось уладить всего несколько формальностей, он сам рассказывал об этом всем интересующимся. В школе Токслея любили, его историю обсуждали без зависти, за него радовались — в кои-то веки хорошему человеку повезло! «Знали бы они… — мрачно думал Веттели, заслышав пересуды в учительской комнате или обеденном зале. — Ничего, скоро узнают!»
— Нет ли в нашей школе такого места, где никогда не случается посторонних? — спросил он смотрителя Коулмана. — Чтобы никто не пострадал, когда начнётся стрельба.
Гоблин задумчиво потёр переносицу.
— Есть подвал, но он совершенно пуст, ни одного подходящего укрытия. И стены каменные — велика опасность рикошета, — рассуждал он с удивительным знанием дела. — А провожу-ка я вас на чердак. Там, знаете ли, стропила, балки разные, опять же, каминные трубы проходят. Вам там будет удобнее.
Веттели чердак посетил и остался доволен.
ebooksa