— Ох! — выдохнула мисс Фессенден.
— …но у меня есть все основания полагать, что Токслей постарается свалить на него вину за все свои преступления. А это, к моей превеликой ра… то есть, к моему сожалению, неминуемая виселица!
От такой перспективы Эмили побледнела и обмолвки его не заметила. Веттели стало стыдно.
— Но не переживайте, я знаю, как его спасти.
— Как?! — она вцепилась в его рукав, как утопающий в соломину.
— В следующий понедельник… Нет, лучше начать уже сейчас, вдруг убийца решит изменить привычный распорядок? Короче, Гаффина нельзя ни на минуту оставлять одного. Вам придётся провожать его на уроки и забирать с уроков, на ночь запирать снаружи дверь его комнаты… Да! Оконные створки надо обязательно заколотить, чтобы не открывались…
Веттели рассказывал, а она смотрела на него с всё возрастающим недоумением.
— Что-то не так?
Она поморщилась, махнула рукой.
— А! Не обращайте внимания. Просто дежа вю, — и тряхнула головой, будто наваждение отгоняла. — Почему мне кажется, будто со мной это уже было?
Веттели, конечно, мог бы ей рассказать. Но не стал — зачем? Всё равно не услышит.
Он промолчал, а мисс Фессенден ещё раз тряхнула головой и отправилась оберегать своего Гасси от невзгод. Но, уже уходя, обернулась, бросила едва ли не угрожающе:
— Имейте в виду, Норберт! Я помню про понедельник! Даже не надейтесь обойтись без меня!
Что поделаешь: Эмили есть Эмили. За то он её и любит.
— Есть не надеяться, мэм! — отсалютовал он.
…И вечером того же дня имел серьёзный разговор с мисс Брэннстоун. Она поймала его набегу.
— Стоять, милый! Нарочно от меня прячешься? Думаешь, не знаю, что вы затеяли?
Веттели вздохнул, потупившись, и ничего не ответил. Прятался он нарочно. Именно потому что понимал: знает. И, конечно же, не одобряет. И как бы не захотела остановить. С другой стороны, рано или поздно всё равно пришлось бы к ней обратиться, но он малодушно тянул время. Стоял и молчал, и в глаза не глядел. Ему снова было стыдно. Он, по старой привычке к одиночеству, снова упустил из виду, что, кроме потерянной Эмили, появились на этом свете и другие люди (и не только люди) которым его жизнь небезразлична. Няня Пегги, ведьма Агата, фея Гвиневра, да и с гоблином, мистером Коулманом они успели близко сойтись на почве Вергилия, и профессор Инджерсолл относится к нему очень тепло, на правах старого друга семьи. Все они будут очень огорчены, когда он умрёт. Веттели не любил никого огорчать.
— Ага, дошло, наконец, — констатировала ведьма с мрачным удовлетворением. — Не для того нам даётся жизнь, мальчик, чтобы мы разбрасывались ей как пустым хламом. Оставь свои фронтовые замашки, приучайся её ценить.
— Я приучусь! — горячо обещал он. — Как только закончится вся эта история — сразу стану другим человеком. Честное слово! — он сам искренне верил в то, что говорил.
ebooksa