— Потому что если преступник окажется настоящим, он вас и в самом деле убьёт.
Обстановку разрядило появление доктора Саргасса, иначе Гаффин, пожалуй, сорвался бы с места и побежал спасаться. До его затуманенного сознания, наконец, дошло, сколь идиотически он себя вёл, откровенничая с предполагаемым убийцей. Ему стало страшно. Но пришёл Саргасс, одного напоил валериановыми каплями, другого обещанным чаем, одному попытался в очередной раз втолковать, что все его мнимые болезни имеют нервическую природу, другому велел пить железо и отпустил обоих с миром. Веттели решил, что, не смотря на трагические обстоятельства, день начался неплохо, потому что два урока он прогулял. «Как хорошо, что ученики не умеют читать мысли своих учителей, — подумалось ему. — Иначе они были бы сильно удивлены».
Насильственный характер гибели юного Мидоуза на этот раз почти не вызывал сомнений, поэтому вскоре после полудня вместе с уже знакомым нам печальным коронером из Эльчестера в Гринторп прибыл полицейский инспектор, и Веттели снова повезло — на пятом уроке его вызвали на допрос.
Впрочем, везение было относительным, поскольку никто не счёл бы приятным общество полицейского инспектора Тобиаса Дж. Поттинджера, а Веттели — особенно. Так уж сложилось, что чёрная кошка пробежала между ними в первую же секунду встречи.
Веттели застал инспектора вальяжно развалившимся в старинном директорском кресле стиля ампир. Это был крупный человек средних лет, с простоватым лицом, обрамлённым рыжими баками, и очень мясистым носом, одетый в штатский клетчатый костюм. Рукава пиджака были самую малость коротковаты, из них некрасиво торчали грубые, как у портового грузчика, руки. Ноги тоже торчали — из-под стола, и обуты были в ботинки не в цвет. Несчастное старенькое кресло жалобно поскрипывало под весом его мощного, жилистого тела, и вообще, инспектора Поттинджера было как-то слишком много, хотелось держаться на расстоянии.
— Норберт Реджинальд Веттели — это вы? — бросил инспектор вместо приветствия. Взгляд его был таким недоверчивым, будто он был уверен, что вошедший непременно захочет выдать себя за другого.
— Да, это я, — подтвердил Веттели безразличным тоном, хотя уже успел почувствовать неприязнь к полицейскому из Эльчестера. И весь дальнейший диалог эту неприязнь только укрепил.
— В каком классе учитесь? — школьных порядков инспектор не знал, и учительская мантия Веттели не помогла.
— Я преподаю естествознание и военное дело, — возразил Веттели холодно.
— Преподаёте? Неужели? — в голосе полицейского звучало откровенное пренебрежение. — А не слишком ли вы молоды для такой должности, мистер Веттели? Что вы можете смыслить в военном деле? — видимо, естествознание казалось Поттинджеру менее хитрой штукой.
— Моё руководство считает меня достаточно компетентным, а я не вижу причин сомневаться в компетентности суждений моего руководства, — отчеканил капитан Веттели, тихо зверея. Впрочем, он всегда умел держать себя в руках, и демонстрировать своё настроение был не намерен, внешне продолжал хранить полнейшее хладнокровие.
Инспектор почему-то счёл такой ответ оскорбительным и перешёл на личности.
— Очень умный, да?
— Да, — не стал спорить Веттели. — Вы тоже это заметили?
Бычья шея полицейского покраснела.
— Отвечать по существу! — рявкнул он. — Вы первым обнаружили тело убитого Мидоуза?
Тон его был таким обвиняющим, будто обнаруживать мертвые тела — это преступление хуже самого убийства.
— Нет. Я первым обнаружил тело его предшественника, Бульвера Элиота Хиксвилла. Мидоуза нашёл учитель изящной словесности, мистер Гаффин, их двоих нашли ученики, а я…
— Что значит «их двоих»? — инспектор резко подался вперёд, кресло трагически взвизгнуло. — В школе ещё один труп? Почему мне об этом до сих пор не известно?
— Потому что Огастес Гаффин не труп, ему просто стало дурно при виде крови.
ebooksa