Главный рубильник (сборник)

– Он погиб пятнадцать лет назад, – повысил голос Семен. – Я тогда в его лаборатории всего лишь лаборантом подвизался. Здесь это и случилось. Отец приехал по звонку. Фельдшерица звонила, сказала, что удар у деда. Отец и рванулся сюда. Приехал, упал и умер. Кровоизлияние. Хотя патологии никакой не было. И у фельдшерицы сельской, которая Михалычу укол делала, тоже кровоизлияние. Вот там, где я круги на луговине нарезал, ее и нашли. И все это в один день.

– Убийство? – переспросил, похолодев, Федор.

– Кровоизлияние, – повторил Семен. – Инсульт. Отец был ведущим специалистом института. Ни одна комиссия ничего не нашла. Случайное совпадение. Просто два здоровых, практически молодых человека получили одновременно и в одном месте инсульт. И умерли.

– А дед? – спросил Федор.

– Дед больше всех убивался, – ответил Семен, подбрасывая в руке четырехугольный бокс. – С тех пор и нанофобия у него. Он после того безобидного укола этой фельдшерицы едва тоже не умер. Страшная аллергия у него началась, глаз видно не было. Не знаю, как я его от больницы уберег. Вот этой штукой и спас. Это сейчас ей организм от наномодулей очищают и аллергии лечат. А тогда мы только мышам ее и кололи, чтобы приготовить их к следующим опытам.

– Бред, – покачал головой Федор. – Ни склероз, ни сенсорику этим не лечат. Раствор действует только на наномодули.

– А ты не больно ему верь, – вздохнул Семен. – Он говорит не то, что чувствует, а то, что в голову ему втемяшилось. Вот, например, Михалыч считает, что неминуемо погибнет, когда от дома отойдет. На похороны не поехал. Он вообще дальше родника от дома не отходит.

– Что твой отец сделал с ним?

– Года за два до смерти отца у деда тоже инсульт был. Полный паралич, потеря дара речи, прогнозы неутешительные. Ему тогда уже под восемьдесят стукнуло. Организм дряхлый, хуже некуда. Короче смерти ждали с часа на час. А отец уже тогда занимался программированием этой темой. Ну, вот именно тогда и выяснилось, что некоторые микромеханизмы могут вступать во взаимодействие с организмом на клеточном уровне, и более того, перестраивать себя с учетом изменения внешних условий.

– Ну, так и мы этим теперь занимаемся! – воскликнул Федор. – Но где результаты опытов твоего отца?

– Я их уничтожил, – вздохнул Семен.

– То есть? – воскликнул Федор, вскакивая на ноги.

– Именно, что уничтожил, – повторил Семен, потянулся к вешалке и снял с нее еще один небольшой кофр. В точности такой же, как болтался на плече Тамары, отметил про себя Федор.

– Фотографироваться хочешь? – язвительно спросил он друга.

– Нет, – покачал головой Семен, откинул крышку, достал из кофра продолговатый предмет, нажал на клавишу. Раздался треск, между контактов вспыхнула голубая молния, запахло озоном.

– Электрошокер? – удивился Федор.

– Да, – кивнул Семен. – Давно уже как-то попытался деда привезти в город. Точнее испытывал я его. Чувствовал что-то. Еле уговорил. Но только и на сто метров не отъехал. Дед словно окаменел мой. А я вдруг такую головную боль почувствовал, что едва успел электрошокером его ткнуть. Только что кровью потом не плевался.

– Так и у Тамары не фотоаппарат? – прошептал Федор. – Так она знает?

– Отец вколол деду приличный объем, – продолжал говорить Семен. – Затем привез сюда. Через пару дней дед пришел в сознание, еще через неделю начал ходить. Отец не хотел его из деревни забирать. Сам понимаешь, чем ему это грозило. Да и хотел исследования продолжить.

– Ну и что? – спросил Федор. – Отец погиб. Но ты, ты можешь продолжать исследования? Почему ты уничтожил результаты его исследований?