– А то! – подскочил Котенкин и защелкал тумблерами. – Бежим! Капитан проснулся!
С лестницы Генка не свалился, хотя несколько раз на голову Котенкину наступил. А едва оказался внизу, бросился, забыв обо всем, на вершину кучи, забирать пакет с кубиками. Котенкин только и успел прошипеть ему вслед:
– Быстрее, Малинин! У него ружье!
Выстрел прогремел как удар грома! Накатила тьма, на голову посыпались стекла, но Генка уже схватил пакет с бесценными кубиками и полетел вниз, чтобы вместе с Котенкиным под пьяные крики капитана рвануть к воротам и только за ними испугаться по-настоящему. Это что же получается? По нему, по Генке Малинину, стреляли? По-настоящему? Нет, этого его мамке знать не следует.
– Ты как? – хрипло спросил его Котенкин.
– Не попал, – вдруг разревелся Генка. – Он в лампу!
– Чего тогда ревешь? – дрожащим голосом переспросил его Котенкин. – Бежим!
13
Мамы всегда все чувствуют. Вот и в этот вечер мама Генки Малинина услышала звук выстрела, вздрогнула и замерла. А стояла она у калитки. А с другой стороны у калитки стоял Карен Давидович Араян, которому очень хотелось снять с плеч пиджак и закутать плечи Анны Дмитриевны Малининой, которая работала в его же школе преподавателем русского языка и литературы, но позволить себе он этого не мог. Во-первых, потому что в саду за домом сидел за столом экскаваторщик Саша Демидов, во-вторых, потому что Анна Дмитриевна этого ему бы не позволила, а в-третьих, потому что Карен Давидович и сам ничего подобного себе позволить не мог. К его собственному сожалению.
– С Геннадием все в порядке? – спросил Араян.
– Да, – поежилась мама. – Разговаривала с ним по телефону. Он у Котенкина. Скоро будет. Загулялся в день рождения. А стреляли со стороны «Вторчермета». А то и вовсе от воинской части. Может быть, у них стрельбы?
– Может быть, – успокоил маму Араян. – Я ведь по делу. Тут ко мне приходила Вера. Со второй улицы. Мальчишки утащили у нее каменную плиту. Так я вернул ее на место. Не волнуйтесь. Все улажено.
– Анюта! Все в порядке? – подал голос из сада дядя Саша. Экскаваторщики тоже бывают воспитанными, и именно воспитание не позволяло дяде Саше вмешиваться в чужой разговор.
– Да, Саша, – отозвалась мама. – Это директор школы. Он насчет Генки.
– Саша? – спросил Карен Давидович.
– Саша, – кивнула мама, и больше говорить ничего не нужно было. Карен Давидович все понял. Он был не только хорошо воспитан, но еще и очень умен.
– Это хорошо, – сказал он и добавил, прежде чем уйти. – Удачи вам, Анна Дмитриевна. А вот и ваш Генка.
Как ни старался Генка незаметно прошмыгнуть мимо мамы, ему этого сделать не удалось. Она первым делом ощупала сына, осмотрела, затем, вздохнув с тем самым облегчением, с которым умеют вздыхать только мамы, загнала Генку в ванную, где заставила его принять душ, почистить зубы, а затем уже отправила вместе с вымытыми кубиками в постель, разве только свет разрешила не выключать.
Генка разложил кубики на подушке, погладил их, а потом начал складывать из них фигурки. Если на кубиках нет букв или рисунков, фигурки складывать из них очень легко. Как положишь, так и правильно. Никто не скажет, что у тебя ошибка в слове, или рисунок не совпадает. Кубики отчего-то казались теплыми и как будто слегка потяжелевшими. Генка их ощупывал и переставлял. Сначала у него получилась линия, затем квадрат, треугольник, прямоугольник, змейка, потом домик, собачка и, наконец, человечек. А потом Генка уснул.
14
ebooksa