Носферату

— Носферату! Еще раз из-за тебя моему мужу будет грозить опасность, и я отрежу тебе голову и вобью кол в сердце.

Я собрался ответить ей что-нибудь едкое, но не успел произнести ни слова. Из-за угла ангара в компании Михи появилась женщина в синем форменном костюме и маленькой белой шляпке. Ее идеальные белоснежные перчатки резко контрастировали с перепачканной рукой Евстафьева, который явно ждал момента, чтобы взять ее за руку, и потому держался подозрительно близко. В ней не было ничего примечательного, кроме этих безукоризненных перчаток и шляпки. Высокая молодая женщина с русыми волосами, среднестатистической фигурой и более чем низкой волоокостью. Судя по ее резкой решительной походке, и взор у незнакомки в синем должен был быть острым и строгим. Но один только взгляд на нее заставил меня замолчать, а это что-нибудь да значило. Ситуации, в которых я собирался что-то сказать и не сказал, легко пересчитать по пальцам.

Она медленно проходила мимо нас. Евстафьев многозначительно указал на незнакомку глазами, подмигнул мне и продолжил разговор. А я промолчал. Я просто стоял, как громом пораженный, и чувствовал, что сейчас мимо меня проходит моя судьба. И я не осмелюсь даже протянуть руку, чтобы дотронуться до нее.

В этот момент я почувствовал прикосновение к моему плечу и пришел в себя.

— Смотри на меня, когда я с тобой ругаюсь, Шатов! — завопила Хлоя и резко, с неженской силой развернула меня лицом к себе.

— Женщина, — рявкнул я, вновь мгновенно теряя душевное равновесие, но на этот раз от ужасной, чудовищной ярости, какую я испытывал едва ли пару раз в своей жизни, — если когда-нибудь кому-нибудь будет позволено мной вертеть, я сообщу этому счастливцу письменно. Ты получала такое извещение?! Нет?! Следовательно, попрошу убрать руки в карманы и ждать восьмого марта, когда я в качестве подарка прощу тебе твою крайне необдуманную выходку!

Я гремел, подобно разгневанному древнему божеству, и разве что не метал молнии. И было от чего. Дело в том, что я с младенчества мгновенно выхожу из себя, стоит только кому-нибудь повернуть меня за плечи. И надо же было бедной старушке Хлое выбрать для своего негодования такую взрывоопасную форму. Я рвал и метал, извергая на нее, ее драгоценного мужа и всю Гриану потоки самых изощренных ироничных тирад. Сквозь мою персону поперла оскорбленная мировая душа, а я, подобно розановской пифии, восседал на треножнике и лишь повторял за вселенским разумом витиеватые словеса, полные негодования и праведного гнева.

Когда я наконец сумел взять себя в руки, Хлоя выглядела побледневшей и значительно уменьшившейся в размерах, мама смотрела на меня с легкой укоризной, а Юлий давился от смеха. По всей видимости, он все-таки еще не был в достаточной мере человеком, и наслаждение хорошим метким выражением перевешивало чувство солидарности с супругой. Я ощутил легкую досаду, мысленно пару раз символически пнул себя за несдержанность и тут боковым зрением увидел Ее. Совсем рядом. В нескольких шагах.

Я через силу повернул голову и, собрав все мое мужество, с вызовом глянул ей в лицо. Незнакомка в белоснежной шляпке строго посмотрела на меня серыми как сталь глазами, приподняла брови. Потом ее губы изогнулись, она прижала к лицу перчатку и рассмеялась. Она смеялась до слез, махала ручкой, словно умоляя перестать давать пищу ее смеху, но безудержное веселье одолевало, и она сгибалась пополам, стараясь перехватить смех где-то в районе солнечного сплетения. Через минуту-другую Юлий, а потом Евстафьев, и Хлоя, и даже моя собственная маман принялись покатываться со смеху. Я почувствовал себя дураком.

Я просто стоял и смотрел ей в глаза, стараясь понять, за что небеса послали мне такое испытание. Причем второй раз за сутки. Я, Носферату Шатов, красавец-мужчина в полном расцвете сил, должен стоять и смотреть, как надо мной насмехается целый табун. Я подумал, что любую другую женщину я морально задушил бы на месте. Но не ее. А потом я представил, что бы сделал на ее месте я, и понял, что все не так уж плохо. Словно перехватив мои мысли, незнакомка перестала смеяться, еще слегка всхлипывая, промокнула глаза платком, отчетливо и серьезно выговорила: «Извините», а потом быстрым и решительным шагом, взяв под руку засиявшего от удовольствия Миху, удалилась в сторону центрального терминала.

Я оглядел свою команду. Две перемазанные и растрепанные дамы, прикинутый под прифрантившегося гангстера подросток и я, предводитель войска, Аника-воин, повелитель баб. Я властно махнул рукой и, картинно обернувшись, со всей невозмутимостью бросил через плечо:

— Ладно, шапито, пошли хоть пообедаем…

Не успел я закончить фразу, как у меня в кармане зазвонил телефон. Уже с первых нот «Наша служба и опасна и трудна» я понял: прогнило что-то в датском королевстве моей семьи. Это был дядя Брутя.

— Саля? — встревоженным голосом спросил он. — Саля, что с Ферро, он пришел в себя?

— Дядя Бруть, это Ферро, и в себе как никогда, — ответил я бодрым голосом.

— Носферату, слава богу, ты уже в сознании. Я не знал, что мне с ним делать. Он пришел два часа назад, но я не знаю, сколько еще смогу его удерживать. Ты дома? Ты способен приехать?

«Вечный бой, покой нам только снится…» — услужливо подсказал внутренний голос. По всей видимости, дядя действительно был в шоке. Возможно, время, проведенное в одном помещении с нашим, как я убедился, довольно ядовитым саломарским другом, все более подтачивало его физиологическое и психическое здоровье.

— Я в космопорте. Мама со мной, — сказал я как можно отчетливее. — Успокойся и скажи мне, кто пришел и почему ты его не отпускаешь?

В голосе бывалого дипломата Брута Шатова звучала паника.

— Муравьев! — прокричал в трубку мой до недавнего времени выдержанный и невозмутимый дядя. — Он пришел два часа назад. Сказал, что не может усидеть дома, что его мучает совесть. Он собирается пойти в полицию, а потом рассказать все газетчикам. Он полагает, что ты захочешь опубликовать его историю первым. А еще он все время рвется посмотреть на дело рук своих. Вдруг он увидит тело Раранны и у него случится срыв? Ферро, этого нельзя допустить! Ты понимаешь, что может произойти?!