Элоди внимательно посмотрела на него. Он, пошлый и суетный, начал утомлять. Она уже догадалась, куда он ведёт.
— Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Надо полагать, вы привыкли к какой-то другой любви. И может быть, под любовью вы понимаете что-то весьма далекое от апостольского определения? Что, по-вашему, есть любовь?
— Я полагал, что любовь между мужчиной и женщиной…
Она рассмеялась
— … Не ищет своего? А чего ж такая любовь ищет?
Этьенн изумился.
— Помилуйте, мадемуазель, мир стоит любовью!
Она пожала плечами.
— Да, брачное состояние лишено скверны, и заповедь «плодиться и размножаться» не отменена.
— Помилуйте, Элоди, — Этьенн расхохотался. Он был и впрямь изумлён — подобные взгляды казались ему замшелыми и устаревшими. — Вы признаете только брачную любовь? И никакую другую?
— Ни в какую другую я не поверю. Если мужчина не готов назвать меня женой, я поищу другого, получше, ведь если он отказывается от ответственности за меня и моих детей, от верности и преданности — какой он ко всем чертям мужчина? Это животное.
Этьенн рассмеялся.
— Теперь я понимаю, дорогая Элоди, что вы ещё никогда не любили. «Поищу другого!» — разве для любящего это возможно?
Она внимательно посмотрела на него.
— Это возможно. Когда мне было шестнадцать — я впервые влюбилась. Вы будете смеяться — в нашего священника в пансионе. Он был молод, очень красив и добродетелен. Это было и глупо, и безнадежно, и грешно. Я поняла это и попросила Пречистую помочь мне забыть это чувство…
Этьенн с непонятным трепетом посмотрел на неё, опустил глаза и с улыбкой, что кривила губы, но оставляла серьезными глаза, спросил:
— И оно прошло?
— На следующий день неожиданно заболела моя подруга. Скарлатина. Я проводила ночи в молитвах, днём бегала за лекарствами, вечерами сидела у постели Мари. Ей угрожала смерть, мне было так страшно… Но Мари поправилась и я ликовала. Когда через неделю к ней пригласили отца Леграна — я удивилась. За эти дни я совершенно забыла не только о любви к этому человеку, но и о том, что он вообще существует. Я смотрела на него в немом изумлении — что мне вообще нравилось в нём? — он казался совсем чужим. Так Пречистая спасла меня от недолжного чувства.
Этьенн смотрел на неё с изумлением.
— Но… может, вы просто не любили его?