В конце разговора начальник смены спросил, какой марки их автомобиль, но ответ Московских не расслышал, так как уже снял наушники.
Возвратившись в машину, Сэм сказал:
— Пустой номер, по-моему, ничего интересного. Дать прослушать? Мне кажется, мы напрасно теряем время.
— Возможно, ты прав. Нет, не надо, — отказался он от предложения Холтона, — я слышал, — он указал на наушники.
— Я, кажется, недооценил твою машину, Серж, — с улыбкой произнёс Сэм.
— Наверное.
Глава 6 ВЕСЬ МИР — ТЕАТР…
На следующей буровой повторилась точно такая же история, с той разницей, что работающие здесь оказались ещё любопытнее.
Из будки выскочил человек и, крикнув что-то рабочим, почти бегом засеменил к ним. На этот раз ещё издали было заметно, что он местной национальности и очень маленького роста. Особенно это стало заметно, когда подскочил к машине, его голова не доставала даже до бокового окошечка.
Сэм открыл дверцу и выпрыгнул из машины, представился.
«Для разнообразия хотя бы слова переставил», — подумал Московских.
Коротышка оказался начальником смены. Холтон стал задавать стандартные вопросы. Сергей хотел отключиться, так как уже ничего нового услышать не ожидал. Но тут последовал вопрос об условиях проживания и о больных, после чего произошла короткая заминка, хотя до этого на все вопросы начальник смены отвечал мгновенно.
Сергей насторожился. Что-то почувствовал и Сэм, тем более что, в отличие от Московских, видел лицо собеседника. Когда тот попытался перевести разговор в другое русло, настойчиво повторил вопрос. Опять последовала пауза, после которой начальник смены, наконец, заговорил:
— Не знаю, как и сказать, господин. Да, больные есть, но они очень странные.
— В чём же заключается их странность?
— Дело в том, что на буровой нет врача, а кому-то со стороны они почему-то запретили о себе сообщать. А между тем их дела уже совсем плохи. Вчера один уже умер и вообще, господин, — начальник смены виновато потупился, — они не наши рабочие — пришлые.
— Значит их несколько?
— Да, было трое.
— Ты мне их покажешь? У меня медицинское образование.
Коротышка опять замялся.