Посмеемся и сегодня? Или ну его на фиг?
– Нечего вам делать, ребята… – сказал Лукаш, прищурившись, чтобы рассмотреть лица зрителей. – Вот только слушать всякий бред. Зачем? Вам в жизни его не хватает? В реальности?
– Нет! Не хватает! – крикнула Сара, которой, похоже, было уже совсем хорошо. Стоявший рядом Квалья осторожно поддерживал ее под локоток.
– Вы сюда бред со сцены слушать собрались или выпить? Вот давайте и выпьем… За американцев! За белых, черных, красных и желтых. За то, что живут еще в этой стране, за то, что остались американцами, не превратились в англичан, ирландцев, русских и поляков… и бьют рожи тем, кто их называет пиндосами. Всем выпивку за мой счет! – крикнул Лукаш. – За американцев!
– Ну… – протянул разочарованно Квалья. – Нет, выпить, конечно…
– Выпьем! – заорала Сара, забыв, что еще секунду назад требовала от Лукаша выступления о пиндосах. – Выпьем!
Зрители отправились к стойке бара, чтобы таки выпить. Лукаш показал разочарованному эм-си средний палец. Тот что-то пробормотал.
– Слышь ты, афроамериканец! – Лукаш положил негру руку на плечо. – Ты, мазафака, рот свой закрой, мазафака, чтобы туда еще чего-нибудь не прилетело, мазафака…
Краем глаза Лукаш заметил, что человек пять парней из обслуги двинулись к сцене, явно ожидая команды управляющего. Нормальный человек на месте Лукаша постарался бы свернуть неприятный разговор, но… С другой стороны, ребята из Российского контингента тоже не торопились уходить, правильно оценив ситуацию, и миротворцами они в этот момент не выглядели. Судя по всему, они искренне надеялись, что эм-си, он же управляющий, допустит ошибку.
Но вмешался Петрович.
– А не покурить ли нам, Михаил? – спросил Петрович, за руку стаскивая Лукаша со сцены. – Знаю, что не куришь, но начальству нужна компания… Пошли.
– Я хотел напиться, – предупредил Лукаш.
– Вот тебе стакан, хотя ты и так уже довольно далеко продвинулся в осуществлении своей мечты, – Петрович вручил Лукашу стакан и потащил его к двери.
«Калинка, калинка, калинка моя!» – врезали динамики, на сцену выпрыгнула девица в папахе и сапогах. Девица была белая, флаг в ее руках был красным – номер выглядел бы совершенно идиотским, если бы не впечатляющие формы исполнительницы.
– Пошли-пошли, агитатор! – бормотал Петрович, пока они с Лукашем шли через зал к выходу. – За американцев, видите ли, выпьем. За настоящих патриотов, понимаете ли…
– Пошли с нами! – сказал Лукаш чучелу медведя и попытался потащить беднягу с собой на улицу. – Не хочешь, скотина?
– Он подождет, – пообещал Петрович. – Он на работе.
– И хрен с ним, с этим афромедведем… – Лукаш показал дежурившим у входа неграм в цыганских костюмах средний палец левой руки, правая была занята стаканом. – Я еще вернусь!
– Вернешься-вернешься, – Петрович выпихнул Лукаша на улицу, отвел его на несколько шагов в сторону от двери. – Ну ты и набрался, парень…
– А сам-то… – хмыкнул Лукаш. – Кто посуду за столиком бил?