– Николаша, выйди, – скомандовал Петрович. – Останови машину под деревьями и пойди погуляй.
Николаша остановил машину и молча вышел.
– Я могу отправить тебя домой, – сказал Петрович тихо. – Собственно, даже обязан… Свою работу ты выполнил. Выполнил на отлично. Мне рекомендовали тебя вывести из игры сразу, как только ты… Врачи там что-то говорили по этому поводу. Ну и положен тебе отпуск… на восстановление.
Лукаш невесело улыбнулся.
– Поедешь в тихое место, куда-нибудь в Подмосковье… Или в Карелию. Можно даже в Финляндию, если захочешь. Выспишься, придешь в себя, а потом…
– На списание? – спросил с улыбкой Лукаш. – На пенсию?
– А что тут плохого? С сохранением оклада. Я бы все бросил и ушел, честное слово… – Петрович попытался изобразить на лице восторг по поводу такого завершения своей карьеры, но получилось у него не слишком хорошо. – Сейчас поедем в наш офис, тебя глянет Капрельянц, перевяжет, подберет приятный коктейль из спецсредств… Выспишься, а завтра…
– В отель, – сказал Лукаш.
– Что? – не понял Петрович. Или сделал вид, что не понял.
– Поехали в отель, – Лукаш потер ладонью лоб. – Ты же сука жестокая, урод непробиваемый… забыл? Какого черта тебе возиться с подраненным подчиненным… С подчиненным подраненным… Не выходи из образа, Петрович. И не делай из меня идиота, очень тебя прошу.
– В каком смысле – идиота?
– В прямом. Если бы ты и вправду хотел меня отправить домой на лечение и реставрацию, то все это мы бы оговорили заранее. Если меня сейчас убрать из игры…
– Какой игры? – быстро спросил Петрович.
– Из твоей, Петрович, из твоей. Из той, в которой ты меня использовал втемную, как последний гад… – Лукаш подмигнул Петровичу, тот прищурился, но взгляда не отвел. – Я грохнул генерала – отлично. Насколько я от этого в восторге – никого не волнует. Но мы с тобой оба знаем, что убрать генерала можно было чисто и спокойно, без близкого контакта и всей этой мелодрамы с самострелом.
– Это твоя идея, между прочим, в руку стрельнуть, – напомнил Петрович.
– Моя, я знаю. Но ведь можно было просто прийти туда незаметно, расположиться на опушке напротив дома, дождаться, когда Колоухин выйдет на крыльцо… Или пройти в дом ночью и, прирезав генерала, забрать все документы и файлы… Или даже самого генерала выкрасть и всласть запытать в укромном месте… под запись, чтобы остальным перебежчикам и предателям неповадно было. Не так?
– Так, – кивнул Петрович.
– Но ты выбрал самый нелепый способ. И это что-то должно значить? Должно значить и то, что все это я провернул в тот день, когда бравые американские пилоты рвали в клочья статую Свободы. И то, что ты так ласково сейчас затеял со мной разговор, проявил такую заботу и участие – тоже что-то означает. Я тебе нужен, ведь так, Петрович? Ты для меня уже что-то придумал?
– Как тебе сказать, Миша…
– Прямо и скажи, – устало произнес Лукаш. – Сейчас не можешь – отвези в отель, я там буду в центре внимания – и ранен, и человека убил… Все бросятся ко мне с расспросами, а я буду высокомерен и многозначителен… И через пару дней… или когда там будет нужно, ты меня и проинструктируешь, выдашь либретто, ознакомишь со сценарием… Так?