Прощай, Америка!

– А зачем я шмотки генерала и его тело сюда волок – скажешь? – вставая с кресла, спросил Лукаш. – Можешь не отвечать. Скажешь, я вижу.

– До вечера, – буркнул Петрович.

Глава 9

На улице было жарко. У Лукаша давно сложилось впечатление, что в Вашингтоне всегда жара.

Лукаш честно попытался вспомнить хоть какой-нибудь вашингтонский дождь, но не смог. Ясное дело, что это глюки памяти, дожди наверняка были за время пребывания Лукаша в столице Соединенных Штатов, в конце концов, океан рядом, не могло не быть дождей, но вот как-то не отложились в памяти. Всегда жарко, потно, липко, противно. Или просто противно.

– Тебе просто не нравится этот город, – сказал себе Лукаш, выходя из дома под упругие прутья солнечных лучей и надевая солнцезащитные очки. – И, между прочим, город тебе ничего плохого не сделал. Люди – да, люди в Вашингтоне разные. Вот ты сам, например. Какого хрена ты тут делаешь? И какого хрена здесь толкутся парни со всего света? Копаются в дерьме, что-то покупают, что-то продают… Вот взять бы всем понаехавшим договориться, оставить этот гадючник на самосъедение и разъехаться по домам. Дома нет проблем? Еще сколько.

Экономику колотит, денежки прыгают туда-сюда, то обесцениваясь, то снова поднимаясь, а тут еще и ближние соседи ведут себя как попало, пытаясь хоть что-то выгадать на изменившихся раскладах.

Сколько народу сорвалось с катушек, сообразив вдруг, что никто теперь не примчится на авианосцах защищать ракетами демократию? И сколько стран вдруг осознало, что никто за них не подпишется, если что, не станет стучать кулаком по столу, не введет экономических санкций… Хотя какие экономические санкции сейчас может ввести Америка и против кого?

Ни хрена Америка не покупает и не продает. Штаты теперь не продают, а распродают – почувствуйте разницу. Самая мощная экономика мира пришла в негодность всего за пару лет… И, как пообещал Петрович, это еще не предел. Все вроде бы держится, не сыплется пока… ну или почти не сыплется. Внешние приличия соблюдены, а то, что позолота слегка облупилась, так это временно… да и кому сейчас сдалась эта позолота? А стояла Америка и стоять будет… Без позолоты, исконная, посконная и домотканая.

«До первого урагана, – сказал Петрович. – Долбанет что-нибудь серьезное по всему побережью, и сразу станет понятно – справятся Штаты с последствиями, или придется мировому сообществу на полном серьезе гнать сюда медикаменты и одеяла».

А Петрович просто так трепаться не будет, Петрович талант имеет всякие гадости предсказывать. Тоже феномен, мать его так!

Кафе называлось «Кафе». Простенько и со вкусом.

Классическое американское заведение – пять столиков с диванчиками вдоль окон и стойка то ли бара, то ли столовки. По нынешним постным временам «Кафе» имело ряд достоинств. Во-первых, настоящее кофе для своих. Не та ерунда, которую в последнее время стали наливать в забегаловках по всей стране, и даже не та жидкость, что выдавалась за кофе в Америке до кризиса, а настоящий, без дураков. Во-вторых, тут могли и накормить по вполне божеской для иностранцев цене. Ну и, в-третьих, хозяйка.

– Здравствуй, Марта, – сказал Лукаш, остановившись на пороге.

– Привет, милый! – ответила Марта.

Она как раз принесла заказ Джонни, который оказался единственным посетителем.

– Привет, милый! – сказал Джонни и помахал рукой, точь-в-точь, как Марта.

– Рискуешь, между прочим, – сказал Лукаш, усаживаясь за стол напротив федерала. – Марта замечательно прикидывается, что у нее нет чувства юмора. Она тебе кофе уже принесла?

– Еще нет, – сказала Марта, подбоченясь. – Этот янки кофе еще не получил.

Марта смотрела на Джонни с высоты своего роста, и на лице у нее появилось многообещающе-хитрое выражение.