Изоморфы

— Я верну ее, — заплетающимся языком произнес подросток. Миша еще никогда не видел Тинни настолько пьяным. Это было так ему несвойственно, к тому же он опасался, как бы его самого не привлекла полиция за спаивание несовершеннолетних. В отличие от Тинни он не переживал по поводу Саши, а мог только радоваться, потому что все говорило в пользу того, что ее затея удалась. Единственное, что оказалось для него полной неожиданностью — это реакция ее отца, холодного и безразличного засранца большую часть своей жизни.

И рассказы Саши лишь убеждали его в последнем.

— Ты ведь разыскал ее только ради своих исследований, разве нет? И теперь так убиваешься, потому что потерял ценного кадра?

— Да, я создал и разыскал ее ради науки. Я притащил ее сюда, когда она чуть не вляпалась по уши в дерьмо, и научил всему, что знал сам, посвятил ее во все свои тайны, поделился с ней своими открытиями. Да, она стала моим самым ценным открытием и незаменимым сотрудником. Но я бы отдал всю свою лабораторию, лишь бы она вернулась.

— Я и говорю: твой бизнес под ударом из-за ее исчезновения?

— Нет, — выдохнул Тинни и перевернул еще рюмку.

— Эй, полегче, — Миша схватил его за руку, когда тот потянулся к бутылке за новой порцией.

— Ты знаешь, сколько мне лет? — криво усмехнулся подросток, и в его глазах сверкнуло что-то настолько старое и безумное, что Миша невольно разжал пальцы.

— Именно, — удовлетворенно произнес Тинни, наливая себе еще одну рюмку.

— Тогда что за все эти годы могло настолько выбить тебя из колеи?

— Тебе не понять: она — мое дитя, как ученого, так и реберфа. Она — лучшее, что у меня было.

— Что мешает тебе создать еще одну, две, три?

— Она уникальна.

— И что ты имеешь в виду, говоря, что создал ее, как ученый? Не хочешь же ты сказать, что вырастил ее в пробирке? Нет, постой, — Миша встряхнул Тинни, и усадил его ровно. — Ты что-то с ней сделал, что она стала такой? Ты ставил опыты над собственным ребенком?

— Ставил, ставлю и буду ставить… это моя жизнь.

— Больной ублюдок, — прошептал Миша и отодвинулся от него подальше. До сих пор он не осознавал, насколько ему повезло в сравнении с Сашей. Ей следовало бежать от Тинни с самого начала. Его любовь была еще страшнее, чем безразличие — она была фанатичной, целеустремленной и убийственной. Для него не существовало другой любви, он ее просто не знал.

— Что ты будешь делать? — спросил Миша.

— Найду ее.

— А если ее больше нет?

— Воскрешу ее.