Подходит Прохор с «мазилками», все готовы.
— Веди, Сусанин!
Славик, раздуваясь от гордости и важности, ведёт.
Мысленно считает очки и уши.
Он не знает, что эта охота для него — последняя.
Глава 4
— Хайле[1], Даниэль! — рука, быстро чертит в воздухе непонятный знак — не то приветствие, не то никому не известный иероглиф. — Я ждала тебя, брат…
— Хайле, Адель! Я вернулся…
— Ты видел это?
— Адель… Ты же знаешь, кому дано видеть это… Но, Гавриил видел. И держал в руках.
— И?..
— Он умер…
— Сам?!
— Как же он мог ещё умереть?.. Он устал… И почти всё забыл… Я хотел убедиться наверняка — и взглянул его глазами… Он вспомнил всё — и умер. Сам… Я думаю, он давно хотел умереть, но забыл и это. Кстати, сестра… Тебя — он помнил. Смутно, но помнил.
— Хайле, Гавриил! — Два голоса слились в прощальном приветствии.
Они помолчали.
— Что со Стражем, Адель?
— Страж встал на Путь. Как раз сегодня он встал на Путь.
— Встреть его, сестра… Встреть и проведи — проведи, если сможешь, с Любовью… Это тяжёлый Путь.
— Я не знаю Любви, Даниэль. Мне не дано Любви. Я послана не Любить…