Багратион посмотрел на него недовольно, посерьезнел, и сказал:
– Хорошо. Вот тебе начистоту. Завалишь это дело – и будет повод тебя уволить.
– Уволить?
– Да, Муравьев.
Багратион встал, заложил руки в карманы, и стал ходить возле стола. Сказал:
– Извини уж, брат, так получилось. Это не моя личная инициатива, это сверху идёт. Попросили назначить именно тебя. Ты не сильно виноват, не все ж рождаются со способностями к сыскному делу. Работу ты не найдешь, частным детективом в Москве тебе не быть с такой репутацией. Но если махнешь куда-нибудь, в какой-нибудь мхом поросший Дальнесибирск-на-кочках, там люди другие, отморозков много, может и найдешь себе что-нибудь, будешь участковым. Вот так обстоят дела, Муравьев, если честно.
Немного подумав, Муравьев сказал:
– А если я ее найду?
– Кого?
– Проханову.
Багратион усмехнулся.
– Найди, найди. А я устал тебя прикрывать.
– Вы меня никогда и не прикрывали.
– Ты проверял? Благодарный ты мой. Вон кирасирша наша идет. Пиночет. Вон, видишь?
Муравьев снова посмотрел на стеклянную дверь, а Багратион продолжил:
– Плавненько идет. Бравурна в степени немалой, кирасиры правду сказали. Ты ей не груби, Муравьев, она, хоть и сосланная к нам, а все-таки из них. Еще припомнит впоследствии. У кирасиров память знаешь какая? Веками помнят, суки.
Кирасирша Пиночет вошла в кабинет бодрым шагом, от души распахнув дверь настежь. Ростом она была с Муравьева, мужского среднего, плечи имела широкие, волосы черные, не короткие, но и не до плеч, возможно нарочито подкрашенные, глаза карие, подбородок тяжелый. На ней был наряд в манере ретро: свитер, облегающие прочные темно-синие брюки, внушительные альпинистские клоги на толстой шнуровке с толстыми подошвами, и кожаная куртка средней потертости – явно молодежный комплект, не сочетающийся с ее возрастом: на вид ей было к тридцати. Небольшая походно-прогулочная кожаная сумка, ремень на плече.
– Вот, позвольте представить … – начал было полковник, желая выглядеть учтивым.
– Не нужно, – объявила Пиночет хрипловатым дымчатым меццо. – Я и так знаю, а ему знать не положено, да и зачем.
Муравьев поразглядывал ее некоторое время, а затем сказал:
ebooksa