Последыш

Идти пришлось недалеко. Около площади, где встречали гостей, имелось несколько гостиничных зданий, похожих на земные полушария-абсиды. Именно такие в том мире, откуда прибыла девушка, были в планетариях, обсерваториях и… на православных храмах. Стены колодца были из светящегося льда, да и сам воздух светился, поэтому город не страдал без освещения, но все улицы и площади были каменными.

Единственно, что не хватало в округе, это ни одного зелёного деревца. Даже в заковавшей себя гранитом Москвабаде и Ленинбурге чахлые деревца проглядывали в жилых кварталах, а местами среди многоэтажных блочно-цементных хижин всё же сохранились зелёные пятна, именуемые высокопарно лесопарками. Да, Москва задыхалась без воздуха, но здесь, в ледяном колодце, ни о каких растениях не могло быть и речи. Они бы просто не прижились в святилище ледяного мрака.

В стоящем неподалеку куполе открылась входная дверь. Оказывается, Шуру здесь уже ждали.

– Здравии будь, болярыня Веденея, – поклонился ей юноша в красном, расшитом золотом кафтане. – Зде всё по душу твою. Чаю, до кумары[42] отдохновение буде, а там поглядим. Не обессудь.

Шура вошла внутрь помещения. Хотя здесь не торчали факелы по стенам, не светился лёд, но в помещении не чувствовалось темноты. Более того, необыкновенную купольную комнату можно было назвать в прямом смысле девичьей светёлкой. Самое заметное место здесь занимала большая деревянная кровать на толстых резных ножках, стоящая в настоящем алькове. А под множеством разбросанных подушек атласное одеяло могло похвастаться вышитым на нём красивым кроликом с умными человеческими глазами. Тем более, вышивку сопровождал настоящий кроличий мех и зайка казался, чуть ли не живым, ожидающим гостью только ради того, что б она почесала зверька за ухом. Первым делом Сашенька и сделала то, что от неё требовал зверёк.

Сидя на кровати, поглаживая зайчика, девушка рассматривала помещение, пытаясь тут же проанализировать всё случившееся. А подумать было над чем: во-первых, почему её величают Веденеей, а Тришку – Сварогом? Девушка принялась вспоминать старорусских богов: Сварог – это Бог, давший миру Алатырь-камень, и сварганивший обитель Богов. А жили там: Вышень – единый и необозримый; Род – творец бесконечной Вселенной, создавший Явь, Правь и Навь; Сварог, завершивший создание мира и Макошь или Лада – Мать Сыра Земля, кормилица, хранительница любви и красоты.

Лишь потом от Сварога пошли дети – Сварожичи: властитель света – Даждьбог, повелитель пламени онгона Семаргл, отец ветров – Стрибог и царь грозовых вихрей – Перун.

Шурочка помнила родословную русских богов ещё со времён общения с Иннокентием Васильевичем. Он сумел за отпущенное ему время привить любовь девочки к почти исчезнувшей русской литературе, истории, естествознанию, музыке и не забывать берегиню русской культуры – религию старообрядчества. А самое главное, никогда не терять любви к единственной в мире стране, давшей жизнь остальным земным цивилизациям. К тому же, нынешний хозяин Аркаима археолог Владимир Геннадиевич Зданович тоже был не равнодушен к русской истории и совсем недавно прочитал великолепную лекцию о сочетании древних русских богов и старообядческого христианства.

О роли России планетарного масштаба в судьбах государств никогда вслух не принято было говорить, да и зачем? Каждый из русов и так это знал, а что там словоблудят о своём величии и неповторимости масонские пилигримы – это заманчивый кусок соблазна, на что и ловится доверчивый человек. Но историю, как ни переписывай по указке временщиков, а всё происходящее на свете, становится прочным фундаментом развития человечества, который по чьей-то указке из-за океана просто так не спрячешь и не разрушишь.

Итак, если они с Тришкой попали в Шамбалу, то здесь должны быть корни Вед и Упанишад, корни русского старообрядчества и философии. Как наглядное пособие происходящему и знаменем минувших времён служил Заратустра, где сохранилась единственная дверь в этот мир. Если предки первого религиозного пророка – выходцы отсюда, то здесь действительно должно быть знание построения цивилизации.

Судя по войнам, сопровождающим всё существование человечества, цивилизация начала развиваться совсем не по тому пути, предназначенному для человечества. Но любой из нас волен, делать выбор, а если рыба начинает гнить с головы, то нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Что с воза упало, то не вырубишь топором, как говорили наши предки.

В просторной комнате, где оказалась Шура, было довольно уютно. Кроме большой кровати в алькове возле стен красовалось несколько зеркал. Только здесь ещё не знали, наверное, ртутной окраски стекла и зеркала создавались путём идеальной полировки латуни или же бронзы. Но это небольшая беда, потому что зеркала всё-таки были. Значит, здесь тоже знали, что существует страна Зазеркалья. Собственно, и эта страна по отношению ко времени, где жила и родилась Шура, тоже была Зазеркальем. А сколько таких миров в петлях времени существует – неизвестно.

Меж зеркал висели разные живописные ритуальные маски. Значит, это может быть настоящим наследием предков. Кроме зеркал в комнате стояло также множество кованых сундуков, может, для хранения одежды, может, ещё для чего. Но самое видное место занимал огромный круглый стол, шпунтованный деревянными пластинами, похожими на карельскую берёзу.

На столе громоздилось множество различной еды на всякий спрос. Только Саша относилась к угощениям с большой осторожностью. Знала: среди угощений всегда найдётся такое, после которого человек уже никогда не сможет вернуться в тот мир, откуда появился. А именно это и произошло с Тришкой, в гостиной лошадиного черепа. Ведь парень, не задумываясь, проглотил кусок испечённой птицы, за что его и утащили неведомо куда.

Шура подошла к столу. На нём, кроме такой же печёной птицы красовалось огромное блюдо с целиком зажаренным осетром, обложенным мочёными яблоками, дольками чеснока, кольцами лука и морковки. Всё это было присыпано сельдереем. А рядом, на втором таком же блюде, красовалась запечённая гусеница невероятных размеров, политая грибными остро пахнущим соусом и нашпигованная оранжевыми дольками тыквы, видневшихся сквозь разрезанную спину гусеницы. На круглых блюдах поменьше горками были набросаны жареные тушки птиц, а отдельные чугунки с зеленовато-мутной юшкой заманивали знатной ухой или мнёвой[43] из стерляди. Здесь же в помощь основным деликатесным блюдам была квашеная капуста, солёные корнишоны, отборные рыжики, тёртая с чесноком свёкла, вяленная на огне тыква, целиком испечённые баклажаны, огурцы, политые малиновым вареньем, и в глиняных кувшинах пенилось настоящее виноградное вино.

Такая роскошь насторожила Шуру ещё больше, потому что после величания ей не было сказано почти ни слова, лишь предложено время отдохновения. Может быть, здесь отдых – часть ритуала или же мистерии, но это станет известно немного позже. Только ни отдохнуть, ни перекусить Шурочке пока не хотелось.

Сзади послышался шорох. Девушка резко обернулась. Посреди комнаты стоял встретивший её парень. Шура обладала чутким слухом, однако не услышала, как парень проник в помещение. Да и дверь не хлопала. Может, где-нибудь здесь имеется потайной ход? И зачем это юноша проник к ней без приглашения? Во всяком случае, через этого молодца можно было хоть что-то узнать о Шамбале, о здесь живущих и зачем их с Тришкой разлучили?

– Я не звала тебя, отрок, зачем ты здесь? – на всякий случай спросила Шура.

– Болярыня, ты, чаю, не ведашь нас и старчество не слушашь? – для наглядности парень указал рукой на единственную входную дверь. – Покель ты Веденея, – не бысть добру.

– Да, я никакая не Веденея, – возмутилась девушка. – Меня Шурой зовут, а моего приятеля – Тришкой. Кстати, где он?