Последыш

– Знамо где, – усмехнулся юноша. – На дыбе. За жисть испрошенну про тебя выкладыват, мол, Веденея смертью морит скрозь любовь свою.

– Тришка на дыбе? – ужаснулась Шура. – Зачем же его Сварогом величали?

– Сварог – он и есть Сварог, который сверкат, сварганиват и сваливат беды на своих, на чужих, токмо не на чело своё. Вот и ты в речах евойных, мол, токмо смертушку даруешь скрозь любовь, любовную утеху и взглядом Василисковым любого богатыря порешишь.

– Василисковым? – девушка попыталась вспомнить повадки этого древнего зверя, но ничего не вышло.

– Ага, – кивнул парень. – Василиск глядит ласково да стелет от больна. Вот люди-то и каменеют. Твой сподручник великовыйным поначалу был, да сплыл под нагайкой.

– Неужели на дыбу его? – не успокаивалась Шура. – За что же?

– Было б за что – сразу б кончен был, – юноша для наглядности провёл ладонью по горлу. – И птицу он отведал без приглашения к столу. Ему, коль живу бысть, то уж токмо зде. Коли вы из Прави, дак разносольство зачинать не сподручно.

– Но мы с добром к вам! – попыталась заступиться за Тришку девушка. – Можно сказать, за советом.

– Совет не стать, почём не дать? – снова усмехнулся парень. – Вот и порешай: не хошь в онгона огнь, не трожь пока еду, а уедём, колы приду.

– Ты уже уходишь, – попыталась удержать его Шурочка. – Может, скажешь все-таки, что там у вас происходит?

– Знать – не стать, уму не подстать, – парировал юноша. – Почивай пока, я за одром туто-ка.

Парень подошёл к одному из зеркал, ступил в него и спокойно скрылся где-то там, внутри. Шура, не веря своим глазам, подошла к зеркалу, потрогала рукой и ощутила кончиками пальцев приятный тонкий холодок металла. Но ни створок, ни щелей в этой двери не было, так что хотелось отмахнуться и не поверить, что юноша только что с ней разговаривал.

Правда, не верить – всегда легче, но Шурочке не хотелось отмахиваться безоглядно от происшедшего с ней. Решив, что утро всё-таки мудренее, она, не раздеваясь, плюхнулась на кровать и даже немножечко подремала. Во всяком случае, так ей показалось – немножечко. В действительности же она провалилась в настоящий сон, который всегда приходит человеку на выручку, дабы дать отдохновение поражённому стрессовыми ситуациями организму.

Шура вдруг оказалась плывущей где-то далеко в тёплом море. Она ни разу не видела такой бирюзовой и чистой воды, не слышала удивительного переклика птиц, совсем не похожего на сварливое переругивание бакланов. Девушка перевернулась на спину, открыла глаза и снова удивилась. Вверху переливалось радужными огнями глубокое земное небо! То есть неземное, потому что такого радужного неба не бывает нигде, даже на Северном полюсе в момент полярной ночи.

А здесь никакой ночи не было, правда, солнца тоже не было, но свет охватывал и пронизывал всё окружающее пространство, как днём. Почему «как»? Это переливался красками, радующими глаз, светлый настоящий день, о каких давно мечтают на земле. Собственно, а где же она сейчас? Шура снова перевернулась в воде, подняла голову и наконец-то увидела берег.

Но туда надо было плыть! А Шуре так этого не хотелось. Здесь и вода выталкивает, не даст утонуть, и волны такие ласковые, нежные, шёлковые… но плыть, почему-то, всё равно надо!

Кому надо и зачем, Шура никак не могла понять, только, если «надо», то куда плыть? Потому что на бескрайнем берегу из белого песка виднелся огромный шар, переливавшийся зеленовато-голубыми пятнами, а чуть дальше – такой же, но играющий жёлто-оранжевой гаммой. Меж ними девушка выбирать ни один не стала, а поплыла прямо посередине. Вскоре она уже выходила из моря, словно выточенная из яшмы Афродита.

Действительно, тело девушки было обнажённым и золотилось заманчивым тёплым загаром.

– Ох, чего только не увидишь во сне! – подумала девушка. – Надо срочно проснуться, а то неизвестно что ещё может присниться.

В это мгновенье левый зеленовато-голубой шар раскололся на тысячу долек и из него показался человек. Мужчина. Тоже обнажён. Шура ничуть не испугалась. Более того, боялась поверить своим глазам: из расколовшегося шара к ней шёл Иннокентий Васильевич! Собственной персоной!