Сияющие

– А ты совершенно откровенен.

– Но ты понимаешь, о чем я говорю, правда? А то понимают-то не все.

– Это правда.

– Я имею в виду, что ты тоже бывала там.

В этот момент открывается дверь, и в ней показывается голова горничной-филиппинки.

– Ой, извините, – тут же исчезает.

– Через час, хорошо? – Как-то слишком громко восклицает Себастьян. – Приходите убирать номер через час!

Потом с улыбкой поворачивается к Кирби:

– О чем я говорил?

– Джулия. Политика. Праведный гнев.

– Ну да. А что мне оставалось делать? Ложиться и умереть? Ведь даже Джулия хотела бы, чтобы я развивался, строил будущее. И вот результат: посмотрите на меня. Джулия могла бы мной гордиться, согласна?

– Да, конечно, – вздыхает Кирби. Может, смерть придает силы тому, кто остается жить? Превращает тебя в эгоистичного обывателя, даже если внутри ты остаешься ранимым и одиноким.

– Значит, ты ходишь и разговариваешь с семьями погибших? Наверное, это очень тягостно.

– Мне тягостнее от того, что убийца остался безнаказанным. Я понимаю, это было давно, но, может, в то время, при осмотре места преступления, что-нибудь показалось тебе странным?

– Ты издеваешься? Ее нашли только через два дня. Мне от одного этого плохо. Когда я думаю, что она лежала одна, в лесу…

Кирби злится – слова настолько избиты, что попахивают гнильцой. Он повторял их столько раз, что они совершенно утратили первоначальный смысл.

– Она умерла раньше, так что ей было все равно.

– Это жестоко.

– Зато правдиво. Именно поэтому говорят, что с этим нужно научиться жить.

– Ладно, успокойся. Вот черт! Я думал, мы сможем понять друг друга.