Сияющие

– Как же мне хотелось, чтобы это было правдой.

Элис резко разворачивается и прыгает с крыши.

Так неожиданно, что Харпер даже вскрикнуть не успевает.

Откуда-то снизу взлетает стая голубей. И он совершенно один на крыше. Потом на улице кричит женщина. Еще один крик, и еще, заходится сиреной.

Но ведь это неправильно! Все должно было произойти совершенно по-другому. Харпер достает из кармана коробочку с противозачаточными таблетками и тупо смотрит на нее, будто уложенные кружочком по дням недели цветные пилюли подадут ему особый знак. Однако ничего не происходит. Тупой, бесполезный предмет.

Он так крепко сжимает коробочку в руке, что пластиковый корпус дает трещину. Потом с отвращением швыряет ее вслед Элис. Та медленно опускается вниз, переворачиваясь в воздухе детским самолетиком.

Кирби

12 июня 1993

На улице зверски жарко, а в этом загроможденном старыми вещами подвале у Рейчел спертый воздух, кажется, нагревается еще сильнее и обволакивает липкими воспоминаниями. Однажды матери не станет, и Кирби так или иначе придется разбирать весь этот хлам. Значит, чем больше она выбросит сейчас, тем лучше.

Она вытаскивает коробки на лужайку, где разбирать удобнее. Их приходится тащить вверх по расшатанным деревянным ступенькам, от чего сильно болит спина. Но все-таки это лучше, чем копаться в тесном душном подвале, где куча старого барахла вот-вот завалит тебя с головой. Такая тема дня – разбирать коробки с прошлым. И что-то подсказывает ей, что это прошлое окажется болезненнее, чем невостребованные улики чужих сломанных жизней из коллекции детектива Вилльямса.

Появляется Рейчел и садится, скрестив ноги, рядом с Кирби. Она одета как официантка – в джинсы и черную футболку, волосы неряшливо убраны в хвост. Ногти на длинных босых ногах накрашены темно-красным, почти черным блестящим лаком. Это явные признаки того, что скоро Рейчел отправится красить волосы, а то сейчас и так в не слишком естественном каштановом видна родная седина.

– Боже мой, сколько барахла. По-моему, лучше все сразу сжечь. – Рейчел достает из кармана папиросную бумагу.

– Не искушай меня, – вопреки собственному желанию несколько язвительно произносит Кирби, но мать, кажется, не обращает внимания. – По-хорошему, так лучше бы вывалить все это на стол и устроить распродажу во дворе.

– Зря ты это затеяла, – вздыхает Рейчел. – Гораздо легче, если вещи упакованы и убраны подальше. – Рейчел отрывает кончик сигареты, смешивает табак с марихуаной и делает самокрутку.

– Мама, ты себя сейчас слышишь?

– Выключи доктора. Тебе не идет. – Рейчел прикуривает и рассеянно протягивает косяк Кирби. – Ой, извини, я забыла.

– Ничего, давай, – Кирби делает затяжку.

И вот в голове становится сладко и слегка рябит, как белый шум работающего фоном телевизора. Белый шум, в котором на самом деле закодированы сигналы ЦРУ, текущие медленной вязкой струйкой. Сама она никогда не разделяла материнского пристрастия к травке. У Кирби от нее развивается паранойя и активизируются аналитические способности. Хотя, с другой стороны, она никогда раньше не курила вместе с матерью. Может, все эти годы она что-то делала неправильно, лишила себя каких-то особых доверительных отношений с Рейчел и не получила специальных знаний, которыми обычно делится мать с дочерью, – например, как плести французские косички и кокетничать с мальчиками.

– Тебя все еще не пускают в редакцию?

– Я на испытательном сроке. Мне дали задание собрать информацию о спортивной жизни университета, а к работе допустят лишь после того, как я сдам все академические задолженности.