Паутина

— Это он ее нашел, через ее сайт. Софи решила, что сможет использовать этого человека, но получилось наоборот — он использовал ее. Он — нехороший человек, Лора. Это некто, потративший время на тайное преследование, он одержим постоянной психопатической навязчивой идеей. Порой такие люди продолжают слать письма своим жертвам уже после того, как их арестовали и посадили в тюрьму. Они постоянно меняют способ нападения, используя любую слабость несчастной. Они следуют за своей жертвой из страны в страну. Раз уж такой человек привязался к кому-то, он не отстанет, пока не решит преследовать кого-либо другого.

— Или пока не убьет свою жертву, — закончила Лора.

— Не каждый преследователь заканчивает свой марафон убийством. Не все они испытывают тягу к насилию. Но в данном случае это так. Я думаю, это он убил Софи… Он ее убил, чтобы завладеть тем предметом, который она хотела продать. Он устроил так, чтобы убийство смотрели в Интернете, а сам в то время находился за пределами страны. Таким образом, он достиг цели и получил алиби.

Лора обдумывала мои слова. Она скрестила запястья и легонько похлопала себя по коленям. Совсем по-детски закусила нижнюю губу. Улыбнулась, когда заметила, как пристально я за ней наблюдаю.

— Ему пришлось положиться на кое-кого постороннего. Соучастник не может его выдать, не выдав и самого себя. Но дело в том, что человек, который устроил убийство Софи, хочет, чтобы это преступление раскрыли: он просто умирает от желания. Хочет, чтобы всем стало известно о его участии. Именно таковы люди, подобные ему. Они не выносят, когда их считают заурядными. Вот почему я хотел еще раз побеседовать с вами о Софи. Я подумал, что в одном из ее клипов может найтись какая-то разгадка: что же она получила от своего дяди.

— А точнее… насколько это может оказаться важным?

— Я лишь ищу способ подобраться к убийце, — пояснил я. — Вы показали мне один из ее фильмов…

Лора кивнула:

— Есть еще два.

Первый фильм был тем, что Люси Мэтьюз назвала «обрядом при свечах». Бледные, едва различимые контуры, которые могли быть людьми, располагались друг возле друга в темноте среди мерцающих пятен, под аккомпанемент многоголосого шипящего шепота.

Второй же представлял собой нечто иное…

Лора спросила:

— Что с вами?

— Мне знакомо это место, — ответил я.

Это было там, где я увидел, как лисица попала под безжалостный взгляд системы слежения.

Парк Шордич. Ночь. Фигура в развевающемся белом платье, в лучах света, которые с механической грацией переливаются и скользят по ней. Но в отличие от лисы она могла танцевальными движениями выскользнуть в ночь. Огни гаснут один за другим, а потом, после небольшого перерыва в темноте, все они внезапно снова вспыхивают одновременно, соединившись на ее плавно двигающемся силуэте.

Это продолжалось пять минут, а в конце камера показала студию Гейнсборо в дальнем конце парка и зажужжала, демонстрируя фигуру, стоящую у освещенного окна.

— Она не говорила о том, как проделала этот трюк? — спросил я.

— Нет, — ответила Лора. — Помню, что она лишь хитро улыбнулась, когда я задала ей тот же вопрос.

Мы сидели за шатким угловым столиком в пабе — рядом с Сент-Мартином, наклонившись друг к другу, чтобы иметь возможность разговаривать. В заведении было очень жарко и душно. Здесь набилось полно туристов и их ненавистников. Лора заказала себе слабое корейское пиво, я пил виски «Джек Дэниеле» пополам с колой.