— И у сына тоже предрасположенность, — сказала мама, подражая его обреченному тону. Вадим злобно зыркнул на нее.
Оценив расположение видеокамер, Сергей отступил в сторону и отвел за локоть маму, когда Вадим звонил в дверь. Света в окнах не было, но доктор Наталья открыла дверь почти сразу. На ней были блуза и домашние брюки, темные волосы заплетены в простую косу. Увидев на пороге троих вместо одного, она отшатнулась.
— Все-таки выследили?
— Доброе утро, Наталья Владимировна. Да, можно и так выразиться. Теперь, пожалуйста, проводите нас к вашему пациенту.
Наталья встала перед ними в проеме двери.
— Вам так поперек горла, чтобы Павла Георгиевича посмотрел Коссар? Вы хотели бы, чтобы он оставался таким? Подумайте!
— Коссар?
— Этьен Коссар из Каролинского института, — подсказала мама, — он сейчас в Москве, да. Но он же не консультирует, это я знаю точно, потому что… Вадим?!
— Вадим сумел с ним договориться! Но она не хочет. Анна Ильинична, не обижайтесь, но ваша сестра… это комплекс сиделки в чистом виде, ей не хочется, чтобы мужчина перестал быть зависимым от нее. Честно, я не понимаю, почему вы, родственники, этому потакаете! Вы только представьте, а если Коссар ему поможет? Если он снова станет свободным, дееспособным…
Она говорила четко, убежденно, Сергею показалось, что она давно и не один раз произносила эту речь в уме, и только строгий запрет или просьба любимого человека мешали высказать все это злодеям-родственникам. Он отвел руку в сторону, притормаживая маму, и сказал Вадиму.
— А что, хорошо. Советую рассказать то же самое Хохлову, с необходимыми коррективами. Я готов подтвердить. А проверить будет не так-то просто, если вы скажете, что договоренность была частная, предварительная, — детали можно продумать.
— Я вас не понимаю, — сказала она упавшим голосом. — Вы хотите все представить так, будто мы… Все это дело о похищении… Вадим, объясни им! Почему ты молчишь?
Сергей обернулся на Вадима и встретил его умоляющий взгляд. Так он не смотрел даже у себя в комнате, когда выслушал его и убедился, что похищение провалилось. Но рассказывать женщине о страхе, который толкнул на преступление ее любимого человека, и вдобавок о ребенке в Нижнем Новгороде, Сергею не хотелось.
— Вадим вам все объяснит, — сказал он Наталье. В конце концов, должны эти двое понести хоть какое-то наказание, верно, Островски? — Можно, мы все-таки войдем? Павла Георгиевича надо срочно отвезти домой.
Наталья коснулась ключом замка и толкнула дверь. Тут же комната озарилась ярким светом, будто операционная, и человек, лежащий на кровати, съежился, обхватил голову, закрывая локтями лицо.
— Пашенька, — позвала мама. Человек захныкал хриплым старческим голосом, мама опустилась возле кровати на корточки, стала уговаривать его, мягко трясти за плечо. Сергей тут же вспомнил, что необходимо позвонить Эдуарду, разбудить его и обрадовать, пускай активирует свою шайтан-машину, запускает какие нужно программы. Пока поговорил, мама уже подняла дядюшку на ноги и повела к двери. Шагал он неуклюже, и Сергей понял, что под спортивными штанами на нем подгузник, какой надевают лежачим больным. Слабоумный теребил пояс и хныкал, лицо у него было испуганное.
Мама, молодец, нисколько не боялась, действовала спокойно и уверенно. Подумав так, Сергей понял, что сам… не то чтобы, но… в чем-то понял обвиняемого, скажем так. Желание оказаться как можно дальше, отдать что угодно, лишь бы не иметь к этому отношения, будто это заразно… а если не заниматься словесностью — страх.
— Паша, все хорошо. Пойдем домой.
— Домой, — отозвался человек, в котором Сергею трудно было признать давешнего веселого именинника. — Мне надо дом у меня там. Нельзя нельзя…
Он посмотрел на Вадима. Тот сидел сгорбившись и сцепив руки в замок, и губы у него тряслись.